ПРОСТРАНСТВА СОВЕТСКОГО ВЛИЯНИЯ В ВОСПОМИНАНИЯХ ВЕТЕРАНОВ ЛОКАЛЬНЫХ ВОЙН В АФРИКЕ (1960–1980-Е ГГ.)
Spaces of Soviet influence in the memories of local wars veterans in Africa during 1960–1980

Советское участие в локальных конфликтах на Африканском континенте в последние годы стало предметом пристального внимания ученых¹. Источниковая база исследований по данной тематике значительно расширилась за счет многочисленных мемуаров, истекли сроки секретности, возникла необходимость в переосмыслении роли СССР в политике стран, некогда «вставших на путь социализма». Цель данной статьи – анализ пространств советского влияния в воспоминаниях ветеранов локальных конфликтов 1960–1980-х гг. Объектом сравнительного анализа стали опубликованные воспоминания советских военных советников и специалистов, проходивших службу в африканских странах, – Н.Г. Ковтуна², С.А. Коломнина³, В.И. Мураховского⁴, Б.Д. Шадрина⁵, А.Н. Юрасова⁶, М.В. Чмыхова⁷ и др.

Поскольку Африканский континент был ареной ожесточенного противостояния двух сверхдержав – СССР и США, советское руководство стремилось всеми силами и средствами распространить идеи социализма, убедить в его преимуществах представителей правящих элит в государствах Африки. С.А. Коломнин в предисловии к книге «Русский спецназ в Африке» писал, что главной задачей советского присутствия был «не просто захват объектов на чужой территории, а овладение… целыми государствами. Конечно, не в плане установления физи-ческого контроля над территорией. Речь шла о распространении и закреплении советского влияния среди военного и политического руководства стран Африки»⁸. Не став частью официального пропагандистского дискурса, сочетание «пространства советского влияния», тем не менее, прочно закрепилось в мемориальной традиции, а соответствующие воспоминания бывших «военспецов» позволяют судить о тех наиболее значимых практиках, которые задолго до начала «гибридных войн» обеспечивали формирование специфических механизмов распределенных военных и политических рисков в странах третьего мира.

В 1960–1980-е гг. советские военные специалисты присутствовали в таких африканских странах, как Египет, Алжир, Мозамбик, Сомали, Эфиопия, Ангола, Зимбабве, Руанду, Чад, Конго, Гвинея-Бисау, Кабо-Верде, Гвинея и Мали. Свое влияние на Африканском континенте СССР пытался распространять, комбинируя политико-дипломатичес-кие усилия, экономической помощи и поставок оружия. В 1970-х Советский Союз установил дипломатические отношения с 11 государст-вами Африки и заключил договоры о дружбе и сотрудничестве с Анголой, Эфиопией и Сомали. КПСС активно выстраивала официальные межпартийные отношения с 4-мя правящими партиями в странах региона (Ангола, Бенин, Конго и Мозамбик) и тесно сотрудничала с эфиопским правительством по вопросу о создании в этой стране марксистской партии⁹. Сотрудничество между СССР и африканскими государ-ствами изначально носило глубоко идеологический характер, имея главной целью радикальные социалистические преобразования в недавних колониях. Наиболее активно СССР действовал в этом направлении на территориях бывших португальских владений – в Анголе и Мозамбике, в Сомали и Эфиопии, которым была оказана самая существенная гражданская и военная помощь.

Африканские территории, на которых оказывались советские военнослужащие, находились в тысячах километрах от Родины и отличались непривычными климатическими условиями – жарой, низкой или, наоборот слишком высокой влажностью, обилием опасных для здоровья микробов, насекомых и животных. Но, помимо очевидных бытовых проблем советские служащие, безусловно, сталкивались и с трудностями морально-психологическими. Свою службу большинство из них осуществляло в условиях максимальной секретности, не имея возможности информировать родственников даже о характере реализуемых за рубежом миссий. При выполнении боевых заданий советские специалисты нередко должны были маскироваться, переодеваясь в чужую форму, выдавать себя за военнослужащих местных армий. Из соображений секретности запрещалось носить документы и знаки различия. «Нас переодели в форму ангольской армии, – вспоминает военный советник в Ан-голе Н.Г. Ковтун, – очень удобный и легкий пятнистый камуфляж, который хорошо смотрится, легко стирается и гладится и, в какой-то мере, защищает от жары. Погоны без знаков различия, все рядовые. Забрали все документы, оставив одно только имя. Так я стал «Асесоре советику Николай» – без каких-либо документов, подтверждающих гражданство, статус, воинское звание и должность»¹⁰. Говоря о секретности советского пребывания во многих странах Африки, военный переводчик С.А. Коломнин приводит слова министра обороны СССР маршала А.А. Гречко на проводах советских летчиков в Египет в марте 1970 г.: «Имейте в виду, товарищи, если вас собьют за Суэцким каналом, и вы попадете в плен, мы вас не знаем, выкарабкивайтесь сами». Оказываясь в критических ситуациях, советские военнослужащие, не могли рассчитывать на Международные конвенции, дипломатическую помощь и поддержку государства. Нередко они предпочитали плену смерть, а если оказывались в плену у противника, «то на допросах, повторяли твердо заученную “легенду” о своей исключительно мирной профессии “гражданского летчика, ремонтника или моряка”»¹¹.

В одной из своих книг С.А. Коломнин рассказывает о судьбе прапорщика, специалиста при командире авторемонтного взвода 11-ой пехотной бригады ФАПЛА, оборонявшей город Онджива, Николая Федоровича Пестрецова, который был контужен в бою с юаровцами и раненым попал в плен. Пестрецова доставили в военную тюрьму Йоханнесбурга, где на всех допросах он, несмотря на «психологическую обработку», издевательства и устрашения, «четко придерживался заученной на занятиях в 10-ом Главном управлении Генштаба легенды»: он, якобы, авторемонтник с калининградского филиала завода ГАЗ, восстанавливал автотехнику, не успел покинуть рабочее место, ведь юаровцы официально войну не объявляли; стрельбу открыл, пытаясь отомстить за смерть жены¹². Суд Южно-Африканской республики пригово-рил его за убийство солдат к 100 годам каторги. На каторге, вероятно, Пестрецов и закончил бы свою жизнь, если бы не случай: о приговоре стало известно представителям Международного Красного Креста, факты попали в международную прессу. Только тогда советское правительство получило возможность официально обратиться в Красный Крест с просьбой о содействии. Спустя почти пятнадцать месяцев после пленения в ноябре 1982 г. Н.Ф. Пестрецова обменяли на сбитого силами ПВО Анголы южноафриканского летчика. По возвращении на Родину стали известны обстоятельства его пленения и нахождения в ЮАР¹³.

Лишь на страницах воспоминаний, опубликованных спустя десятилетия, пространства советского влияния в Африке, о которых на протяжении десятилетий знала небольшая группа посвященных, начинают рассекречиваться. Выясняется, что при отправке из СССР большинству советских военнослужащих не оформляли зарубежные паспорта, они не проходили пограничный контроль, направляясь в «горячие точки» приказами Министра обороны и главнокомандующих видами Вооружённых сил (Сухопутных войск, ВВС, ПВО, ВМФ) – прямо в составе подразделений и частей, поэтому в списки «воинов-интернационалис-тов» не входили. Например, таким образом появились в Эфиопии подразделения морской пехоты Тихоокеанского флота в ПМТО на о. Нокра (архипелаг Дахлак), танкисты и артиллеристы в Харэре и Хурсо, авиационные техники и специалисты ПВО в Дыре-Дауа и Дебре-Зейт¹⁴. «Вас там не было!», – говорят сегодня многим реально служившим в Африке и считающим себя ветеранами локальных войн и конфликтов¹⁵.

Повседневная служба в Африке оказывалась крайне разноплановой: военные советники обучали личный состав национальных армий грамотному владению современным советским оружием и организации боевых действий, саперы разминировали дороги и водные фарватеры, летчики перевозили военные и гражданские грузы, а военные моряки охраняли коммуникации и торговые суда. Если требовалось, советские военнослужащие принимали самое активное участие в военных действиях¹⁶. Во многих воспоминаниях акцентируется опасность или даже тотальная враждебность территорий присутствия для советских граждан: об этом свидетельствуют многочисленные описания боевых операций с непременным указанием военных потерь, проводимых подразделениями войск африканских армий под руководством советских воен-ных советников. Добавим, что большинство советских военнослужащих имело весьма смутные представления об африканских реалиях – об особенностях быта, традициях, обычаях, психологии народов, населяющих континент. Без этих знаний обеспечивать «постоянное и повсеместное взаимодействие с африканскими товарищами» было трудно, усилия советников пропадали даром, а иногда влекли за собой весьма неприятные для СССР последствия, нанося ущерб престижу страны за рубежом¹⁷.

Разумеется, при наличии свободного времени наши герои старались ближе познакомиться с жизнью регионов, в которых им приходилось нести службу. В рассматриваемых нами воспоминаниях содержатся описания африканских столиц, крупных городов и портов — Луанды в Анголе, Берберы в Сомали, Асмэры, Массауа в Эфиопии, Бейры в Мозамбике. Их характерными чертами, помимо экзотичности и красоты, чаще всего выступают бедность и убогость. Так, описывая столицу Анголы, Н.Г. Ковтун замечает, что городское пространство, казавшееся красивым с форта, «вблизи выглядело не таким привлекательным: обветшалые стены зданий, слабоосвещенные или совершенно темные улицы», редкие автобусы, поврежденные, старые автомобили. Удручающее впечатления производит на советского советника так называемый «красный пояс» Луанды – «беспорядочное скопление хижин, кое-как сколоченных из картона, жести и досок»¹⁸. В целом, авторы воспоминаний солидарны, когда говорят о крайне низком уровне жизни местного населения, которое в большинстве своем жило в ужасающей бедности¹⁹.

У советских военных вызывало недоумение то, что сомалийцы и эритрейские сепаратисты воюют тем же советским оружием, что и правительственная армия. В.И. Мураховский по этому поводу привел воспоминания участника эфиопо-сомалийской войны Н.Ф. Олещенко: «Знаете, бывало очень обидно прыгать, как зайчик, под разрывами снарядов сомалийской артиллерии, и знать при этом: по нам стреляют из советских пушек, снарядами, сделанными на советских заводах советскими рабочими, люди, которых мы научили стрелять». Советских специалистов удивляли лень и дезертирство в различных частях местных армий, которые «воевали неустойчиво», «представляли собой рыхлый конгломерат из опустившихся солдат и безвольных офицеров», а подчас были готовы к членовредительству лишь бы не идти в бой²⁰. По словам Н.Г. Ковтуна, советские военные оказывались вынужденными «участниками не своей, а чужой войны, хотя и в дружественной стра-не». Для них эта война была очень трудной, потому что они не испытывали ненависти к противнику, защищали чужую землю. Сегодня многие участники локальных конфликтов в Африке не способны на глубокую рефлексию относительно характера и целей советского присутст-вия на континенте, они оперируют стереотипными суждениями пропагандистского толка: выполнение интернационального долга, защита ценностей социализма, помощь дружественным странам в строительстве национальных вооруженных сил и отражении агрессии извне. В ряде случаев они именуют себя «носителями мира и лучшего будущего», посланцами СССР в африканских странах²¹.

Каждый из авторов воспоминаний прошел собственной «африканской тропой». Так, зоной ответственности военного советника в Анголе Н.Г. Ковтуна был 6-й Военный округ ФАПЛА (в составе трех боевых бригад и частей боевого обеспечения), перед которым стояла задача обеспечить уничтожение банд УНИТА и защиту мирного строительства в провинции Куандо-Кубанго, безопасность колонн с продовольствием, боеприпасами, обмундированием и другим имуществом. Войска округа располагались в трех, самых крупных населенных пунктах: провинциальной столице Менонго, муниципальном центре городе Куито-Куана-вале и центре коммуны – поселке Лонга. Между ними была проложена единственная в регионе дорога с асфальтовым и бетонным покрытием длиною в 185 км, что превратило провинцию в важнейший стратегический район. Большая часть ее территории, к слову, была подконтрольна отрядам УНИТА, ближе к границе с Замбией и Намибией, за городом Куито-Куанавале, находилась столица УНИТА г. Мавинга, и основная база УНИТА «Жамба»²². Во время службы Ковтуну вместе с подопечными приходилось преодолевать большие расстояния – марш-броски по пересеченной местности, принимать бой с намного превосходящими силами противника, прорываться через его гарнизоны. Непривычный для русского человека ландшафт, где «от всего живого и неживого можно было ожидать подвоха» был серьезным испытанием: «Часто вспоминаю эти тяжелые пути – дороги, саванну, лес и горы, водные преграды, наводку мостов, подрыв людей и техники на минах, погони за противником и жару. Дорог в саванне почти не было и нам приходилось прокладывать их самим – сначала шел БТР, ломая деревья, а затем проходила вся остальная техника»²³. По словам Ковтуна, выжить в таких условиях помогал командный дух и чувство плеча. Только сформировав команду, объединив разные характеры вокруг поставленных задач, можно было выжить и вернуться на Родину живыми и здоровыми²⁴.

Опыт С. А. Коломнина, дважды побывавшего в Анголе в качестве военного переводчика, а потом посещавшего эту страну в должности сотрудника Специального управления Главного политуправления СА и ВМФ, выглядит несколько иначе: Коломнин не имел постоянной дислокации и сопровождал представителей высшего военного командования на переговорах с ангольскими и кубинскими руководителями, в поездках по стране и в командировках на территории воинских частей. В его мемуарах регулярно упоминается и столица Анголы Луанда, где располагались советские посольство и военная миссия; и фронтовой город Лубангу, вокруг которого был создан пояс ПВО (основу этого пояса составляли советские зенитно-ракетные комплексы «Печора» С–125) и различные местечки (Виреи, Кувелай, Шангонго, Шибемба, Каама, Онджива и др.), разбросанные по районам близ границы с Намибией и ставшие пунктами размещения дивизионов ПВО и радиолокационных рот)²⁵. Стоит отметить, что в начале военной карьеры (1977 г.) Коломнину – курсанту Военного института – пришлось послужить переводчиком в Пункте материально-технического обеспечения (ПМТО) Северного флота в Луанде, который был достаточно мощной и многофункциональной военной базой СССР²⁶. Владевший португальским языком Коломнин неоднократно сопровождал летные экипажи по маршруту Гавана–Луанда, дежурил на командно-диспетчерском пункте, обеспечивая прием советских гражданских и военных самолетов, доставлявших в Анголу многочисленные грузы и спецтехнику²⁷.

Не менее уникальным представляется участие военного советника Б.Д. Шадрина в событиях на территории Эфиопии, где тоже шла гражданская война. «Провинция Эритрея, – пишет Шадрин, – была похожа на пороховую бочку. На востоке Эфиопии повстанцы «Фронта за освобождение Эритреи» боролись за свою независимость против центрального правительства полковника Менгисту Хайле Мариама. На севере страны шли бои с просудански настроенными сепаратистами, а на юге шла война с Сомали за принадлежность провинции Огаден»²⁸. Советские летчики должны были обеспечивать транзит через Асмэру – столицу провинции Эритрея – грузов из порта Массауа в Аддис-Абебу; доставку гуманитарной помощи в отдаленные районы провинции; эвакуацию раненых и местных жителей из прифронтовой полосы. Военные корабли «вели боевые действия с «москитным» флотом эритрейских сепаратистов, которые старались сорвать снабжение Эфиопии со стороны СССР и его союзников; обеспечивали безопасность судоходства в водах Персидского залива.

Воспоминания советских специалистов в Африке, впрочем, объединяет топика преодоления тяжелейших испытаний, акцент на физической опасности и постоянных лишениях. Так, С.А. Коломнин пишет о том, что жилая территория ПМТО располагалась в пригороде Луанды в комплексе, который при португальцах принадлежал католической английской школе: «[Она] располагалась … на горе, под палящим африканским солнцем. Местечко, на первый взгляд райское: в ста метрах от океана эвкалиптовая роща, заросли цветущих акаций, гранатовые деревья, но… чрезвычайно опасное. И не только потому, что находилось на отшибе, вдали от расположенных ангольских и кубинских подразделений… Дело в том, что территория городка поначалу просто кишела скорпионами и змеями. И не простыми, а самыми настоящими африканскими кобрами… Кроме того, ангольцы нас предупредили, что на территории могут быть неприятные сюрпризы в виде гранат и мин, так как в период недавних событий, предшествовавших приходу к власти МПЛА, помещения школы служили пристанищем солдатам ФНЛА… Прежде чем бывшая католическая школа превратилась в военный городок, пришлось основательно потрудиться»²⁹.

Описание столь же тяжелых условий жизни советских военных на военно-морской базе острова Нокра (Красное море) находим в тексте Б.Д. Шадрина. Он также вспоминает, что на островах архипелага Дахлак, в состав которого входил о. Нокра, водилось множество ядовитых змей. Эфы и мамбы были серьезной опасностью для советских военных: «В первые годы во время строевых занятий матросы давили по одной эфе через каждые 50 метров»³⁰. От укуса эфы человека можно было спасти, советские врачи располагали сывороткой, а вот от яда мамбы противоядия не существовало, и при укусе человек умирал через 30 минут. К числу тяжелых испытаний относились и жара, доходив-шая до +40^о^С или выше в сочетании со стопроцентной влажностью, а также желудочно-кишечные заболевания, косившие советских военнослужащих. «…Восемь месяцев работ в непривычных климатических условиях дались непросто, – вспоминает Шадрин. – Почти все мои коллеги резко потеряли в весе. Многие ощущали недомогание, жаловались на повышенную температуру. Особенно тяжко стало к лету, когда стол-бик термометра застыл на отметке +45^о^С. Кое-кто запросил таблетки, а другие стали налегать на джин. Работа каждого советского специалиста, находящегося за границей, происходила в условиях близких к экстремальным. Это касалось не только военных, которым это полагалось по статусу, но и наших врачей, геологов и других специалистов»³¹.

Характерно, что территории, грозившие советским специалистам смертью, в итоге довольно быстро оказывались обустроенными и приспособленными для более-менее сносной жизни. «…Все советские советники, – замечает Н.Г. Ковтун, – во всех местах своей дислокации всегда и в любых условиях очень быстро решали вопросы обустройства и быта. Это наша положительная черта и в этом мы были примером для ангольцев. В местных африканских условиях мы жили почти идеально»³². В целях безопасности советские военные оперативно обносили территории баз, ПМТО и пр. колючей проволокой, выставляли караулы, переоборудовали помещения под жилье, казармы, столовые, учебные классы, а если требовалось, возводили целые предприятия, строили дороги, взлетно-посадочные полосы и пр. Так, в воспоминаниях советского летчика-инструктора М. В. Чмыхова, который проходил службу в Народной Республике Мозамбик, содержатся интересные сведения об авиационных базах Накала и Бейра, где выполнялись сборка и облёт советских истребителей МиГ-17, поставлявшихся ВВС Мозамбика. Эти объекты были быстро и полностью переоборудованы, получив всю не-обходимую инфраструктуру советского авиационного военного гарни-зона: административно-штабной корпус, многочисленные казармы, сто-ловую, госпиталь, огромный ангар для обслуживания самолётов, школу младших авиационных специалистов, учебные классы³³. В порте Бербера, где с 1969 по 1977 гг. располагалась советская военно-морская база, советской стороной была построена самая длинная в Африке (4140 м) взлетно-посадочная полоса для военно-морской авиации³⁴. Советская смекалка позволяла не только переоборудовать заброшенные ранее объекты, но и существенно менять местный ландшафт, преобразовывая изначальное «качество» территории. Так, некогда кишащий змеями архипелаг Дахлак, по словам мемуариста, быстро превратился в место отдыха экипажей советских боевых кораблей, судов обеспечения, атомных и дизельных подводных лодок. Здесь можно было передохнуть после дальних морских переходов, искупаться, снять психологическое напряжение, ощутить под ногами твердую землю, запастись нехитрыми сувенирами — кораллами и ракушками³⁵.

Подобные быстрые преобразования «чужого пространства», позволявшие не только эффективно выполнять профессиональные задачи, но и улучшать жилищно-бытовые условия «на зависть местным жителям», неизменно представляются проявлением превосходства советского человека, в какой-то мере компенсируя неопределенность ответа на вопросы о смысле той или иной военной миссии, о готовности местного населения к адекватному восприятию «достижений социализма». В текстах ветеранов локальных конфликтов на территории Африки физическая трансформация «локуса» служит своего рода альтернативной точкой сборки воспоминаний, отчасти, видимо, помогая вернуть мемориальным материалам специфический фрейм советской героики.

БИБЛИОГРАФИЯ / REFERENCES

Григорьева С.В. Мемуары советских военных советников и специалистов в Африке в 1960–1980-х гг.: специфика и практика изучения исторической памяти // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2017. Т. 3. № 4 (12). С. 21–28.

Ковтун Н.Г. Ангола в сердце моем (Путевые заметки – воспоминания советского военного советника). Из серии: Советские военные советники и специалисты в необъявленных войнах СССР. Киев, 2010. 225 с.

Коломнин С.А. Русский спецназ в Африке / С. А. Коломнин. М.: Яуза, 2005.

Коломнин С.А. Русский спецназ в Африке. Авторские фрагменты. // Сайт ветеранов Анголы. Наши мемуары. URL: http://www.veteranangola.ru/main/vospominaniya/ kolovnin2

Коновалов И.П. Африканские войны современности. Пушкино: Центр стратегической конъюнктуры, 2012. 21 с.

Кривошеев Г.Ф. Россия и СССР в войнах XX века. Книга потерь / Г. Ф. Кривошеев, В. М. Андронников, П. Д. Буриков и др. М.: Вече, 2010. 624 с.

Кузнецова-Тимонова А.В. Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975–1992. В 2-х частях. Минск: «Белорусская наука», 2017.

Лавренов С.Я., Попов И.М. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах / М.: ACT, 2003. 778 с.

Мазов С.В. Политика СССР в Западной Африке 1956–1964. Неизвестные страницы истории холодной войны. М.: изд-во «Наука», 2008. 337 с.

Мураховский В.И. Война между Эфиопией и Сомали / Под ред. Г.В. Шубина. М.: Центр стратегической конъюнктуры, 2016. 88 с.

Россия (СССР) в войнах второй половины XX века [участие российских (советских) военнослужащих в боевых действиях за пределами Российской Федерации (СССР) после Второй мировой (1946–2002)]. М.: Триада-фарм, 2002. 494 с.

Чмыхов М.В. Наши в Африке. Становление авиации Мозамбика. Воспоминания участника событий 1979–1982 гг. Киев, 2009. Музей миротворчества он-лайн. Советские советники и специалисты в Мозамбике. URL: http://peacekeeping-centre.in.ua/Museum/ Mozambique/Articles/1.htm

Шадрин Б.Д. В далекой Эфиопии. URL: http://www.proza.ru/2011/11/13/607

Шадрин Б.Д. В далекой Эфиопии. Записки военного советника. URL: https://www.proza.ru/ 2011/11/12/1058; Продолжение 1-3. URL: https://www.proza.ru/2011/11/12/1336; https://www.proza.ru/2011/11/13/165; https://www.proza.ru/2011/11/ 13/607; Окончание. https://www.proza.ru/2011/11/15/203

Шарый В.И. Военно-политическое сотрудничество Советского Союза с португалоговорящими странами Африки в 60–80 гг. ХХ столетия (опыт, уроки, последствия). М.: Московский пограничный институт ФСБ РФ, 2008. 470 с.

Шубин В.Г. Горячая «холодная» война: Юг Африки (1960–1990 гг.). М.: Языки славянской культуры, 2013. 368 с.

Юрасов А. Н. Советское Красное море у берегов Эфиопии. Воронеж, 2015. URL: http://www.proza.ru/2015/10/14/300

Яременко В.А., Почтарев А.Н., Усиков А.В. Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ в. М.: Кучково поле; Полиграфресурсы, 2000. 576 с.