РЕЦЕПЦИЯ АНТИЧНОСТИ В ЭПОХУ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ (1946–1953)
Reception of antiquity in the Cold war period (1946–1953)

После окончания Второй мировой войны между западными странами во главе с США, с одной стороны, и СССР, с другой стороны, развернулась холодная война. Конфронтация между государствами нашла свое отражение не только в политике и культуре обеих стран, но также оказала существенное влияние и на развитие гуманитарных исследований, и на исторический нарратив. Пропаганда и рождавшаяся из нее ри-торика часто основывалась на исторических параллелях и модернизации исторических фактов, а для обоснования подобных параллелей и создания такой риторики нередко привлекались, наряду с политиками, журна-листами и писателями, и ученые-историки. Идеи, использовавшиеся для сплочения, поддержки и расширения политического влияния в противоборствующих блоках, сформировались в первый период холодной войны (1946–1953), именно в это время «обрюзгший капиталистический плутократ советской пропаганды совпал с унылым доктринером “красного фашизма” из американского стереотипа»¹.

В результате, как советские, так и американские историки античности, обратились к античной истории как к некому архетипу, в котором можно было обнаружить явные черты сходства с современностью. И хотя использование реалий истории античности в контексте современных войн не уникально², в начальный период холодной войны историческая наука в целом и изучение античности, в частности, становятся полем для «политико-риторических битв», а риторика, как ключевая форма репрезентации исторического прошлого в политическом контексте делает античность и изучение истории древней Греции и Рима предметом споров и конфронтаций. Конфронтационный образ античности, возникший в процессе политического противостояния, позволяет выявить влияние политических интересов на деятельность историков, а также определить роль ученых-антиковедов в формировании государственной пропаганды и политической риторики в США и СССР в начальный период холодной войны.

Изучение как отдельных аспектов восприятия холодной войны учеными-гуманитариями³, так и общих тенденций⁴ позволяют говорить о том, что образ античной истории в риторике холодной войны имел явные аллюзии с современностью. Эти аллюзии «прочитывались» противоборствующей стороной и вызывали ответную реакцию. Образ античности, созданный американскими историками на раннем этапе холодной войны в условиях открытого конфликта двух систем и общей антикоммунистической истерии, позволил государственным деятелям обосновать идеи, которые лежали в основе внешней политики США. Нечто похожее происходило и в СССР в годы разворачивания открытой антизападной политики и идеологических кампаний позднего сталинизма (борьбы с «низкопоклонством перед Западом», космополитизмом и т.п.), что побудило советских историков-антиковедов дать ответ на западную политизированную версию античности, используя всю полноту политической риторики СССР того периода. Две противоположные точки зрения проявились в передовых статьях американских и советских журналов по античности, а также в рецензиях на книги и статьи «буржуазных» ученых, публиковавшиеся в «Вестнике древней истории» в конце 1940-х – начале 1950-х годов.

Современная западная историография характеризует советскую точку зрения на международные отношения в ранний период холодной войны как противостояние двух лагерей: «“империалистическо-антиде-мократического” западного лагеря и “антиимпериалистически-демокра-тического” восточного лагеря»⁵, в американской теории образ Запада, как синонима процветания и демократии⁶, противопоставлен образу Востока, как синониму тоталитаризма. Широко известная фултонская речь Черчилля 1946 года и доктрина Трумэна 1947 года положили нача-ло противодействию советской экспансии в Европе; в качестве главной идеи использовалась идеология «демократии и свободы», которая противопоставлялась тоталитарному советскому обществу⁷. В 1947 г. в ре-чи государственного секретаря Джорджа Маршалла в Принстонском университете прозвучал призыв к рассмотрению назревшего противостояния, причем был использован опыт античной истории: «Я серьезно сомневаюсь, что человек, который не рассмотрел и не осознал период Пелопоннесской войны и падения Афин, может мудро и с глубокими убеждениями осмыслить некоторые основные международные проблемы сегодня…»⁸. Намек на противопоставление Афин и Спарты, где в роли Афин выступают США, а в роли Спарты – СССР, ознаменовал собой целый виток государственной политики в области пропаганды, затронувший и исследования античности⁹. Расцвет «афинской политической риторики» был построен на аналогии США именно с Афинами, которые и спасли Грецию от персов и были главным оплотом демократии в эллинском мире. США стремились представить свой опыт как повторение опыта Афин в новых исторических условиях¹⁰.

Период 1946–1953 гг. даже назвали в США «годами Сократа», по большей части в культуре, а его фигура стала народным символом идеала демократии – учитель философии, верный гражданин демократии, жертва несправедливости. К примеру, в знаменитой пьесе американского драматурга М. Андерсона «Босой в Афинах» (1951)¹¹ Сократ беседует со спартанским царем Павсанием, под которым подразумевался Сталин, о ложном очаровании спартанского образа жизни¹², умоляет умного, но, в конечном счете, ужасающего спартанского царя Павсания вернуть демократию¹³. Символизируя противостояние Спарте /коммуниз-му, Андерсон «описывает исторический период жизни Сократа как “длительную ссору между коммунистическим и демократическим государством”. По его мнению, Сократ был игроком в “древней борьбе за демократию”…»¹⁴. Сократ Андерсона превозносит демократию, объявляет о своей непоколебимой приверженности высокому принципу свободы слова, практике, которую он хвалит как основу демократического правительства. Все равно подозрительные афиняне осуждают его. Почему? Андерсон дает простой ответ: коррумпированные, коварные и лживые политики, лично мотивированные, ослепили присяжных видимостью вины, использовав демагогическую тактику¹⁵.

В 1952 г. в издаваемом Государственным департаментом США журнале «Foreign Service Journal» государственный советник и ученый Л. Халле публикует программную статью «Послание от Фукидида». В ней он не просто обосновывает важность Фукидида и его «Истории» современной политической ситуацией, но и призывает считать ее лучшей книгой по международным отношениям». «То, что Афины стали лидерами свободного мира после Греко-персидских войн, отождествляет их с нами… Они [Афины] были первой либеральной демократией, которую знал мир, посвященной свободе и посвященной правам ораторов… а взявшая на себя руководство Спарта уже показала себя недееспособной…»¹⁶. Описывая начало холодной войны цитатами из Фуки-дида, автор представляет Пелопонесскую войну моделью всех коалиционных войн. «Некоторые из замечаний керкирцев о нейтралитете могли быть включены дословно в речи об отмене эмбарго на поставки оружия. А обращение коринфян к спартанскому народного собранию могло быть посланием из Варшавы в Лондон или из Праги в Париж…»¹⁷. Этот случай показывает тесную связь истории Древней Греции и политической пропаганды: попытке описания холодной войны посредством подобного метафорического чтения античного источника, предшествовала кропотливая и неоднозначная работа историков-антиковедов.

Так, после речи Маршалла и упоминания им Пелопонесской войны в 1947 г., известный англо-американский историк и политолог Альфред Зиммерн публикует статью в «Classical Journal» под названием «Афины и Америка». Статья, открывающая номер, начинается вполне риторическим вопросом: «Может ли американская политическая мысль стать пионером в распространении концепции свободы, основанной на трансграничном законе?»¹⁸. Зиммерн говорит об определенной «полезной» экспансии в античном мире, сравнивая Александра Великого и его непобедимую македонскую фалангу с атомной бомбой: «Он открыл европейцам путь для завоевания Ближнего Востока, вплоть до долины Инда, Александр и его преемники не только управляли обширными территориями в военном отношении, но эллинизировали их... Символ американской экспансии – не фаланга или какое-либо военное устройство… Этот мирный проводник цивилизации распространил американский способ жизни на территории, столь же обширной, как и занятая когда-то солдатами Александра»¹⁹. Предваряя появление двух противо-борствующих лагерей, автор статьи указывает на старое соперничество, которое возобновилось, как только персы были разгромлены. Подразумевая под персами Германию, Зиммерн довольно прозрачно намекает на коллизию между Афинами и Спартой, которая, по его мнению, с са-мого начала была в оппозиции к Афинам и тяготела к тоталитарной власти²⁰. Такая, по большей части нравоучительная статья, должна была, по мнению Зиммерна, продемонстрировать американцам, прямым наследникам славной Афинской демократии, как правильно донести до всего цивилизованного человечества «чистый» античный закон и свободу, которые в современном мире неразрывно связанны с США²¹.

Сравнение атомной бомбы и македонской фаланги, чье свойство – принести на Восток незамутненную «афинскую мудрость» находит свое продолжение в еще одной статье Зиммерна, которая была опубликована спустя четыре года, в 1951 г., в том же журнале. Она была озаглавлена «Наш греческий век Августа» и написана в духе всё той же политической пропаганды на материале античной истории. В статье содержится любопытное сравнение: «Мы живем в ядерную эру при постоянной угрозе уничтожения, как и греки Великого века жили при постоянной угрозе утраты свободы…»²². Автор говорит о «нити Ариадны», протянувшейся от времени, когда победы греков в Греко-персидских войнах при Марафоне и Саламине способствовали зарождению современной западной демократии. В течение двух поколений Афины были великой державой, демократической силой, которой напрямую наследуют США сегодня²³. Таким образом, концепция, где «традиционной для США стала роль Афин, нацистская Германия сыграла Персию, а СССР – Спарту»²⁴, что способствовало отождествлению классических Афин с современными США, стала, во многом благодаря Зиммерну, символом политической риторики раннего этапа холодной войны.

В СССР также образ античности встраивался в современные политические реалии. Это демонстрируют как передовицы, так и рецензии и обзоры содержаний журналов (например, рецензия Н.Н. Пикуса на кембриджский журнал «Journal of Hellenic studies» за 1945–1950 гг., вышедшая во ВДИ №2, 1953 г. или рецензия Е.М. Штаерман на журнал «Journal of Roman studies» за 1947–1951 гг. в ВДИ №3, 1953 года). Особое место занимают т.н. программные рецензии, призванные прояснить взгляды советских ученых на античную историю в условиях оформления биполярного мира (например, рецензия В.Г. Боруховича «Панэллинизм и буржуазная историография античности», ВДИ №1, 1951 г., или А.П. Каждана «Проблемы поздней Римской империи в современной буржуазной литературе» ВДИ №1, 1950 г.).

Предшествующий период с 1946 по 1947 гг. характеризуется отсутствием явной политической риторики. Напротив, в «Вестнике древней истории» печатались переводы статей американских авторов, причем без предисловий. И это соответствовало общей политике СССР по отношению к союзникам. Достаточно вспомнить, что в СССР в то время открыто распространялись журналы «Америка», «Британский союзник» (до проекта докладной записки агитпропа ЦК И.В. Сталину по во-просу о еженедельнике «Британский союзник» конца 1946 г.²⁵) Началом идеологического противостояния можно считать передовую статью в первом номере «Вестника древней истории» 1948 г. «Против низкопоклонства перед иностранщиной в области древней истории», которая была написана, вероятно, главным редактором А.В. Мишулиным. Призывая советского историка древнего мира к «острой, боевой критике»²⁶, передовица предлагала фактически поступиться академической объективностью (делая обзоры с целью ознакомить читателя с за-рубежной историографией), а превратить рецензии и обзоры в острое, действенное орудие в борьбе с буржуазной наукой. Перенос подобного лексикона на страницы академического журнала означал начало холодной войны за античное наследие. Впрочем, реальная эскалация началась еще в 1947 г.: с третьего номера ВДИ исчезает французский подзаголовок и содержание на французском языке, а формальное отставание в ответной реакции советских ученых было вызвано как «журнальными циклами», так и ожиданием четких директив сверху.

О стремительном нарастании риторики и появлении риторических штампов свидетельствует переход с критики (буржуазной) теории на критику обсуждаемого объекта, как, например, в рецензии М.Н. Ботвин-ника «Новые работы буржуазных историков об Александре Македонском». Автор начинает с резкой критики предложенных «буржуазной историографией» понятий македонского объединения и римской унификации, а переходит на критику самой монархии Александра и Римской империи. «Монархия Александра распалась вместе с его смертью, а римская унификация привела лишь к тому, что варвары объединились против общего врага… Эти факты следует прежде всего иметь в виду поклонникам “мировых завоеваний”»²⁷. Здесь, хоть и неявно, но используется цитата Сталина из отчетного доклада на XVII съезде партии о работе ЦК ВКП (б)²⁸, который относится к началу 1934 г., тогда как рецензия Ботвинника – к 1952 г.

Однако, абстрагируясь от общих положений и идеологических выкладок, становится заметной, особенно в сравнении с американским ва-риантом политической апологетики античности, попытка советских антиковедов распределить политические роли в античной истории в соответствии с конкретным внешнеполитическим положением, в котором оказался СССР. Риторика советских историков была более грубой и пря-молинейной, что указывало на меньшую, в отличие от США, свободу (или ее отсутствие), на невозможность проявить личную инициативу, а также, что важно, на получение прямых и безоговорочных указаний от власти, тогда как американские историки, напротив, стремились предугадать желание власти и соответствовать внешнеполитической риторике США без прямых директив. Данное предположение иллюстрирует статья В.Н. Ярхо «Американские фальсификаторы истории афинской демократии». Автор решительно разрубает связь между афинской и американской демократией, отрицая какие бы то ни было параллели развития США и Афин, называя Афины (вопреки господствующим в США теориям) «оружием империалистической реакции США в ее борьбе про-тив демократии…»²⁹. По мнению Ярхо, американские ученые «идеализируя афинскую демократию, замалчивают тот основной факт, что античная демократия была демократией рабовладельцев»³⁰.

Отрицая преемственность античной демократии и США, советские авторы при этом рассматривали СССР продолжателем «варварского мира», который в конечном итоге победил не только «хваленую афинскую демократию, но и Римскую империю». Так, в обзоре Е.М. Штаерман говорится об умолчании всей американской историографией того общеизвестного факта, что народы, сумевшие отстоять свою независимость (читай: варвары), не только не отстали в своем развитии, но, напротив, создали более высокие производительные силы… что обеспечило им победу над империей… В этой заметке особенно наглядно видна связь между идеализацией Римской империи и открытыми агрессивными призывами к наступлению на Восточную Европу, т.е. на страны народной демократии и СССР»³¹. Характерно, что автор неявно отождествляет СССР с врагами классического античного мира, с миром варваров. И здесь также фактически дословно приведена цитата Сталина из доклада на XVII съезде ВКП(б) в 1934 г.³², где под Римской империей подразумевалась Германия. В обзоре Е.М. Штаерман (это уже 1953 год) под Римской империей выведены США.

Прямые обвинения США в расистских нападках на Восток можно найти в рецензии В.Г. Боруховича «Панэллинизм и буржуазная историография античности»³³. С критики предмета самого панэлинизма и его освещения в «буржуазной историографии» автор переходит на приписывание всей зарубежной историографии идеи вечного стремления к завоеванию Востока Западом. Рецензент показывает, что Восток для американского историка Робинсона ненавистен, как и ненавистно все советское: «…Экспансию, которая окончательно подавила народные движения на Востоке и лишила Элладу даже призрачной независимости, автор характеризует как благо для человечества…»³⁴.

Риторика противопоставления Запада и Востока на материале античной истории и ее тональность в США и СССР, при совершенно разных вводных условиях (директивы или личная инициатива), обнаруживает определенную схожесть: античность стала отличным примером для обоснования собственных действий в нарастающем противостоянии двух лагерей. А попытка актуализации античной истории, предпринятая американскими и советскими историками в период эскалации конфликта, приобретает особый смысл, добавляя к конфликтным факторам холодной войны еще один – фактор античный.

БИБЛИОГРАФИЯ / REFERENCES

Борухович В.Г., Колотова М.Г., Панэллинизм и буржуазная историография античности // Вестник древней истории (ВДИ). 1951. №1. С. 203–209. [Boruhovich V.G., Kolotova M.G., Panellinizm i burzhuaznaya istoriografiya antichno-sti // Vestnik drevnej istorii. 1951. №1. S. 203–209.]

Ботвинник М.Н. Новые работы буржуазных историков об Александре Македонском // ВДИ. 1952. № 1. С. 173–179. [Botvinnik M.N. Novye raboty burzhuaznyh istorikov ob Aleksandre Makedonskom // Vestnik drevnej istorii. 1952. № 1. S. 173–179.]

Дружинин П.А. Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы: Документальное исследование. Т. 1-2. М.: НЛО, 2012. [Druzhinin P.A. Ideologiya i filologiya. Leningrad, 1940-e gody: Dokumental'noe issledovanie. T. 1-2. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2012]

Карпюк С.Г. Эмили Грейс (Эмилия Львовна Казакевич), американский филолог-классик и советский историк // ВДИ, № 76/1, 2016. С. 141–161 [Karpyuk S.G. Emili Grejs (Emiliya L'vovna Kazakevich), amerikanskij filolog-klassik i sovetskij istorik // Vestnik drevnej istorii, № 76/1, 2016. S. 141–161]

Карпюк С.Г. Мозес Финли: документы из московских архивов. Беседа М. Финли с 3-м секретарем советского посольства А.А. Ермолаевым // ВДИ, №78/1, 2018. С. 113–121. [Karpyuk S.G. Mozes Finli: dokumenty iz moskovskih arhivov. Beseda M. Finli s 3-m sekretarem sovetskogo posol'stva A.A. Ermolaevym // Vestnik drevnej istorii, №78/1, 2018. S. 113–121]

Колеватов Д.М., Мамонтова М.А. Начало «холодной войны». Поворот к изоляционизму в науке // Трансформация образа советской исторической науки в первое десятилетие: вторая половина 1940-х – середина 1950-х. М.: Российская политическая энциклопедия, 2011. С. 66–89 [Kolevatov D.M., Mamontova M.A. Nachalo «holodnoj vojny». Povorot k izolyacio-nizmu v nauke // Transformaciya obraza sovetskoj istoricheskoj nauki v pervoe desyatiletie: vtoraya polovina 1940-h – seredina 1950-h. M.: Rossijskaya politi-cheskaya enciklopediya, 2011. S. 66–89]

Ленцман Я.А. G.W. Botsford and Ch. A. Robinson Jr. Hellenic history, New-York, 1948 // ВДИ. 1950. №2. С. 195–201 [Lencman YA.A. G.W. Botsford and Ch. A. Robinson Jr. Hellenic history, New-York, 1948 // Vestnik drevnej istorii. 1950. №2. S. 195–201]

Мальков В.Л. Вхождение в ядерную эру. Атомная дипломатия: от начала к паритету. М.: Международные отношения, 2018. 648 с. [Mal'kov V.L. Vhozhdenie v yadernuyu eru. Atomnaya diplomatiya: ot nachala k paritetu. M.: Mezhdunarodnye otnosheniya, 2018. 648 s.]

Сталин И.В. Сочинения. Т. 13. М.: Гос. изд. полит. литературы, 1951. 400 с. [Stalin I.V. Sochineniya. Tom 13. M.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo politicheskoj literatury, 1951. 400 s.]

Против низкопоклонства перед иностранщиной в области древней истории // ВДИ. 1948. № 1. С. 3–11. [Protiv nizkopoklonstva pered inostranshchinoj v oblasti drevnej istorii // Vestnik drevnej istorii. 1948. № 1. S. 3–11]

Сталин и космополитизм. 1945–1953. М.: Материк, 2005. 768 с. [Stalin i kosmopolitizm. 1945–1953. M.: Materik, 2005. 768 s.]

Штаерман Е.М. Journal of Roman Studies за 1947-1951 гг. // ВДИ. 1953. №3. С. 118–130. [SHtaerman E.M. Journal of Roman Studies za 1947-1951 gg. // Vestnik drevnej istorii. 1953. №3. S. 118–130]

Ярхо В.Н. Американские фальсификаторы истории афинской демократии // Вестник древней истории. 1949. №2. С. 114–121 [YArho V.N. Amerikanskie fal'sifikatory istorii afinskoj demokratii // Vestnik drevnej istorii. 1949. №2. S. 114–121]

Anderson M. Barefoot in Athens.

URL: https://archive.org/stream/barefootinathens00ande/barefootinathens00ande_djvu.txt

Cull N., Mazumdar B. Propaganda and the cold war // The Routledge handbook of the Cold War. London: Routledge, 2014. Р. 323–339.

Duara P. The Cold War and the Imperialism of Nation-States // The Oxford Handbook of the Cold War. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 86–106.

Halle L. A message from Thucydides // Foreign Service Journal. 1952. August. P. 15–18.

Hankel G. The United Nations, the cold war and its legacy // The Oxford Handbook of Genocide Studies. Oxford: Oxford University Press, 2010. Р. 579–596.

Hardwick L. The poetics of cultural memory: WWI refractions of ancient peace // Classical Receptions Journal Vol. 10, Iss. 4, 2018. P. 393–414.

Iriye A. Historicizing the Cold War // The Oxford Handbook of the Cold War. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 15–31.

Lalaki D. From Plato to NATO. 2,500 Years of Democracy and The End of History // AHIF Policy Journal. 2017. Vol. 8. Р. 1–9.

Lane J. Thucydides Beyond the Cold War: The Recurrence of Relevance in the Classical Historians // Poroi. 2005. Vol. 4, No. 2. Р. 52–90.

Lebow R., Kelly R. Thucydides and Hegemony: Athens and the United States // Review of International Studies. 2001. Vol. 27, No. 4. Р. 593–609.

Marshall G. Speech at Princeton University, February 22, 1947. URL:

https://www.marshallfoundation.org/library/6-026-speech-princeton-university-february-22-1947/

Monoson S. The making of a democratic symbol: the case of Socrates in North-American popular media, 1941–56 // Classical Receptions Journal. 2011. Vol. 3, No. 1. P. 46–76.

Stray Ch. From odium to bellum: classical scholars at war in Europe and America, 1800–1924 // Classical Receptions Journal Vol. 10, Iss. 4, 2018. P. 356–375.

Zimmern A. Athens and America // Classical Journal. 1947. Vol. 43, No. 1. Р. 2–11.

Zimmern A. Our Greek Augustan Age // Classical Journal. 1951. Vol. 46, No. 7. Р. 325–330.