ИСТОРИЯ В ВОСПИТАНИИ ПОДРАСТАЮЩЕГО ПОКОЛЕНИЯ БРИТАНИИ XVIII ВЕКА
History in the children’s education of the eighteenth-century Britain

Прошлое играло важную социально-политическую роль в повседневной жизни британцев, что обусловили прочность традиций и прецедентное право, определявшие юридические процедуры и парламентскую практику. Эти обстоятельства предполагали хорошее знание исто-рии для успешной карьеры стряпчего, адвоката или судьи, а также всех тех, кто вступил на политическое поприще. И хотя с прошлым британцы сталкивались с юных лет, история не рассматривалась современниками в качестве отдельной дисциплины, а воспринималась большинством как особая область литературы¹.

Именно с литературой и было связано изучение истории в привилегированных школах Британии. Там преподавались латинский, греческий и французский языки. Знание латыни и истории Рима рассматривались как наиболее важные для карьеры будущего юриста, коммонера или члена Палаты лордов. В школе первый год изучались грамматические правила, затем ученики штудировали трактаты Цицерона, Теренция, Овидия, Вергилия, Саллюстия, отрывки из «Диалогов» Лукиана и др. Из их содержания дети познавали одновременно язык и историю Рима². Наставления отцов и опекунов позволяют выявить их представления об истории и значимости ее изучения, а также предпочтения в содержании, качестве и уровне знаний, выборе авторов и т.д. Указания, или советы в условиях разлуки с детьми отправлялись по почте³. Корреспонденция позволяет выявить представления вигов о той роли, которую была призвана играть история в годы обучения в школе и последующей жизни их детей. В качестве примера избраны наставления трех вигов, направленные двум школьникам и воспитателю сына. Это – люди разного социального статуса, жизненного опыта и интеллекта.

Письма Филиппа Стэнхоупа графа Честерфилда адресованы незаконнорожденному сыну. Отец узаконил его и дал свою фамилию – Стэнхоуп. Со временем Честерфилд привязался к единственному сыну и наследнику, в мечтах видел его блестящую карьеру в светском обществе и на службе сначала в дипломатическом ведомстве, а затем и в политике. С первых писем умудренный опытом царедворец, политик и светский человек наставлял сына, как учиться, что читать и изучать, как следить за собой. По мере взросления молодого человека направлялись все более пространные советы, как держать себя в обществе, с женщинами и друзьями… Стэнхоуп умер молодым, не осуществив мечты отца. После ухода из жизни Честерфилда, вдова сына обнаружила письма и опубликовала их, несмотря на их частный характер. Они привлекли внимание читателей и неоднократно переиздавались.

В силу той задачи, которую поставил перед собой Честерфилд – подготовить сына к будущей жизни, сделать из него блестяще образованного светского человека, успешного дипломата – истории уделено много места в корреспонденции, отправленной мальчику. Его обучение началось с чтения греческой и латинской поэзии⁴. И отец терпеливо, доступно для ребенка поведал ему историю Трои, искусно обрисовал портреты героев поэм Гомера⁵. Затем последовал рассказ об Афинах и истории Рима, при этом отец акцентировал внимание сына на формах правления⁶. В ноябре 1739 г. он писал 7-летнему ребенку: «Милый мой мальчик, ты занимаешься историей Рима, я надеюсь, что ты уделяешь предмету достаточно внимания и сил. Польза истории заключается главным образом в примерах добродетели и порока людей, которые жили до нас; что касается них, нам следует сделать собственные выводы. История пробуждает в нас любовь к добру, а также побуждает к благим делам»⁷. Это высказывание взглядов на историю не отличается оригинальностью. Для современников Честерфилда история имела не только отвлеченное, теоретическое, но и важное практическое значение. Они воспринимали прошлое, как источник мудрости. Но любопытно то, что отец не ждет, когда сын «сделает собственные выводы», а спешит подчеркнуть предназначение исторических сочинений.

Честерфилд писал, что «изучение Истории должно сопровождаться изучением Хронологии и Географии, надо иметь, если не обширные, то, по крайней мере, основательные знания о них. Они должны быть настолько значительными, чтобы понимать, о чем История рассказывает нам. А именно, где событие произошло (этому учит География), но также надо знать, когда это произошло, что является специальной задачей Хронологии»⁸. Иными словами, историческое событие следует изучать в контексте пространства и времени. В данном утверждении сказалось влияние идей Джона Локка, убежденного в том, что с Историей «рука об руку должны идти География и Хронология»⁹.

За Римом последовала история Британии. Честерфилд уделил внимание происхождению названия «Англия», затем охарактеризовал череду королей от Вильгельма Завоевателя до Ганноверов. Особо ценны его отзывы о ключевых событиях британской истории. Представление Честерфилда о появлении Великой хартии вольностей (Magna Charter) принципиально расходится, например, с видением Д. Юма. Честерфилд писал, что король Джон (Иоанн) был тираном. Тогда люди поднялись против него и вынудили дать народу Хартию. Она «предоставила им все их права и привилегии, которые действуют и поныне»¹⁰. Четырех первых Стюартов Честерфилд называл плохими королями. Причину недовольства Карлом I, которое привело к революции и гражданским войнам, он полностью видел в политике короля, нарушившего традицион-ную парламентскую практику вотирования налогов, и подчеркнул, что его судили и доказали вину, а уже после – казнили на законных основаниях¹¹. О. Кромвель, по мнению Честерфилда, узурпировал власть¹². А Яков II попытался встать выше закона и иметь абсолютную власть. Тогда «нация восстала и пригласила принца Оранского». Это и было названо Революцией, «которая вернула нам наши права»¹³.

Девятнадцатилетнему юноше, когда он готовился поступить на дипломатическую службу, отец советовал: «Больше всего тебе следует читать исторические книги – только не смутную и недостоверную историю древних времен, а уж тем более, никому не нужную естественную историю, толкующую о разных ископаемых, минералах, растениях и т.п. Нет, я говорю о полезной политической и конституционной истории Европы за последние три с половиной столетия»¹⁴.

Честерфилд толкует о пользе истории, и его прагматический подход очевиден, что, несомненно, отражает воздействие идей просветителей. Моральный, воспитательный характер истории был востребован для выработки нравственных ориентиров у детей. Но в юношеском, а затем и более взрослом возрасте история в письмах Честерфилда приобретает иной характер полезности.

Так, 30-летнему Стэнхоупу, который уже находился на дипломатической службе, отец писал в мае 1752 г.: «Милый друг, …Отучись тратить время на чтение книг легкомысленных и пустых… Я бы посоветовал тебе остановиться на самых интересных и примечательных периодах истории нового времени и ограничить свое чтение ими. Если ты выберешь Мюнстерское соглашение, – а с этого периода лучше всего начать, …то ограничь себя достоверными историческими сочинениями, письмами, мемуарами и отчетами о переговорах, имеющих отношение к этому важному событию. Читай и сравнивай их со всей непредубежденностью и трезвостью, которые лорд Болингброк рекомендует тебе более убедительно и красноречиво, чем я»¹⁵. И только после тщательного и объективного изучения можно переходить к следующему договору, а затем последовавшему за ним и т.д. И таким образом изучить историю дипломатии. История, по мнению Честерфилда, становится важным фактором в совершенствовании профессионального уровня дипломата. Только при основательном знании истории дипломатических отношений, причин, условий и содержания договоров прежних лет можно добиться быстрого продвижения по службе, полагал Честерфилд.

В последнем отрывке прослеживается явное влияние идей Г. Болингброка об истории и источниках её изучения. Честерфилд был лично знаком с Болингброком, но как становится ясным из письма, с его взглядами на историю ознакомился лишь после публикации трактата «Письма о пользе и изучении истории» на английском языке, что подтверждается также приведенными ниже словами.

Однако приведенные отрывки из писем представляются важными не только этой стороной. Два взаимосвязанных высказывания не могут не привлечь внимания. Прежде всего, достоверная история, по словам Честерфилда, насчитывает не более трехсот лет. А это обусловлено наличием адекватных, достоверных источников. К ним он вслед за Болингброком относил исторические сочинения, письма, мемуары, отчеты, имеющие отношение к конкретным событиям. Более того, налицо восприятие его метода работы с источниками, а именно – объективность и сравнительный анализ. Воздействие идей Болингброка признавал сам Честерфилд. Он писал в апреле 1752 г.: «Вольтер прислал мне из Берлина свою «Историю века Людовика XIV». Она пришла вовремя: лорд Болингброк только что научил меня, как надо читать историю. Вольтер показывает, как ее надо писать». Честерфилд так характеризовал сочинение Вольтера: «Он рассказывает мне все, что я хочу знать, и ничего более. Размышления его немногословны, верны и наталкивают читателя на новые размышления. …он рассказывает обо всем настолько правдиво и беспристрастно, насколько это позволяют известные соображения, которые всегда приходится принимать во внимание, ибо совершенно очевидно, что он часто рассказывает намного меньше, чем мог бы рассказать»¹⁶. Итак, автор исторического сочинения должен быть правдив, немногословен и конкретен, он должен побуждать читателя к дальнейшим размышлениям. Кстати, руководствуясь этими принципами, Честерфилд стремился писать свои «Характеры» людей эпохи.

Из высказываний Честерфилда можно выявить его представление о периодизации всемирной истории: Античность (древность), Средние (темные) века, новое время, и эта периодизация также носила традиционный характер. По его словам, древности он отдавал «надлежащее уважение»¹⁷. Вместе с тем, с большой иронией он писал о людях, которые в стремлении показать свою ученость постоянно говорят о древних греках и римлянах, «как о каких-то героических личностях, считая, что наши современники стоят гораздо ниже них». Они будут доказывать, «что за последнюю тысячу семьсот лет ни одна наука и ни одно искусство не продвинулись вперед ни на шаг». Судить о современниках и о древних людях следует только по их достоинствам, без презрения и поклонения¹⁸. Но если те, кто постоянно ссылался на эпизоды из истории Рима или Греции, вызывали насмешку Честерфилда, то осуждение он высказывал в адрес тех, кто неуважительно относился к известным римлянам и грекам. Они привыкли, писал Честерфилд, говорить «старик Гомер», «этот хитрый плут Гораций», «Марон» вместо Вергилия и «Назон» вместо Овидия. Им подражают хлыщи, «надеясь таким путем сойти за людей ученых»¹⁹. Он предостерегал сына от поведения подобного рода. Тем не менее, данный отрывок также содержит в себе немаловажные подробности, как о представлениях Честерфилда об истории, так и имевшей место практике упоминаний наряду с фактами истории Античности имена авторов сочинений, к которой довольно часто прибегали и парламентские ораторы. В то же время в тексте письма обнаруживается отрицание исторического развития, получившее распространение в обществе, и его признание самим Честерфилдом.

Нельзя не остановиться на подмеченной Честерфилдом «моде на знания» античных авторов и их произведений. Она не только свидетельствовала о возрастании интереса к истории, но и позволяла поднять в глазах общества свой престиж принадлежностью к избранной корпорации, изучавшей древние языки в закрытых, привилегированных учебных заведениях. В целом же подход Честерфилда к изучению истории можно характеризовать как «интеллектуальный прагматизм»: история формирует личность, а знания позволяют продвигаться по служебной лестнице и иметь успех в светском обществе.

Близкий взгляд продемонстрировал Уильям Питт старший в письмах, отправленных племяннику Томасу Питту. Узнав, что тот приступил к штудированию произведений Вергилия и Гомера, Питт старший писал: «надеюсь, что ты изучаешь и особенно любишь этих авторов», которые являются величайшими поэтами. В их книгах содержится «прекраснейший урок для человека твоего возраста, урок чести, смелости, бескорыстия, любви к правде, сдержанности в поведении»²⁰. Среди книг, с которых Томас должен был начинать изучение языка и философии, Питт выделял Эвклида, Вергилия и Горация, а также Локка, философия которого стала ядром политических представлений вигов. А историю Англии, полагал дядя, «можно пройти сжато, с целью сохранения в уме общей хронологии важнейших событий и правления королей». К «достойным книгам» по английской истории он относил труды по «нашей конституции», сочинения Барнета, П. Сарпи, Мольера и Аддисона. «Их можно прочитать в свободное время в своей комнате»²¹. Впоследствии он заметил, что книги указанных авторов выделены для того, «чтобы сберечь время и усилия, сократить путь к тем знаниям, которые нужны тебе»²². Итак, для позиции У. Питта, как и Честерфилда, характерен прагматический подход к изучению истории, но отличие позиции Питта, прежде всего, в том, чтобы занятия по истории не потребовали много времени и усилий племянника: ведь от будущего члена Парламента требуется общее представление о прошлом Англии.

Впоследствии дядя посоветовал племяннику изучить сочинения Болингброка и Натаниэля Бэкона (Nathaniel Bacon. Historical and Political Observations). В них он найдет самые надежные конституционные доктрины и факты истории, вместо того, чтобы тратить время на фальсификации. «Обе [книги] следует прочитать с большим вниманием… изучить и принять всем сердцем», подчеркивал Питт. При этом он настоятельно советовал: читать книги следует с учетом того времени, когда они написаны²³. Далее последовал труд Кларендона о гражданской войне, и опять сочинение Барнета. Лишь через четыре года после первого упоминания этого автора Томас, наконец, прочел его сочинение, о чем радостно сообщил дяде²⁴. Венчают список книг сочинения Демосфена, Гомера и Вергилия – они нужны для изучения дикции и стиля, ораторского искусства²⁵.

Итак, дядя не намерен нагружать племянника большим объемом дополнительного чтения. И сам не стремится что-то рассказывать и разъяснять. Отбор книг, рекомендованный для чтения, отражает уровень эрудиции Питта-старшего, не завершившего обучение в университете. Имена авторов представляют собой список наиболее популярных и известных сочинителей. При этом он не стремится ни наполнять голову племянника излишними сведениями, ни требовать от него самостоятельных изысканий в прошлом. Все нацелено на подготовку будущего депутата Палаты общин, который должен знать имена и произведения наиболее известных авторов прошлого и современности, обладать скорее поверхностными знаниями. Пожалуй, ценным выглядит его замечание о том, что надо принимать во внимание время написания того или иного труда. Впоследствии Томас в Палате общин изредка ссылался на исторические события, но при этом не проявлял глубоких знаний.

Наконец, послание памфлетиста и политика Филиппа Фрэнсиса²⁶ воспитателю сына, в котором он излагал свои представления об учебе наследника. Учение сына, полагал он, должно быть направлено в область истории. Его следует начать с истории греков и римлян. История не может дать полезных знаний, если это не сопровождается обзором хронологического изложения хода событий. При этом, полагал Фрэнсис, приступать к истории Англии следует с современности, а затем, год за годом продвигаться в глубь времен вплоть до самой ранней «нашей истории». Такое продвижение вспять позволит лучше узнать современную историю, которая наиболее интересна и важна. Современные же дети прекрасно разбираются в древней английской истории, но ничего не знают о том, что случилось после вступления на престол правящего короля²⁷. Больше Фрэнсис к этому вопросу не возвращался.

Итак, для вигов занятия историей их детьми состояли в изучении сочинений античных авторов, хронологических таблиц, имен королей и и дат их правления. Прагматизм У. Питта иного рода, чем у Честерфилда. Под конец обучения на первый план выступают те произведения, которые призваны сделать из Томаса прекрасного оратора, иными словами, подготовить к деятельности в качестве коммонера. Тем самым, будущее молодых людей, предназначенное им с момента рождения в семействе вигов, предопределяло подход в обучении историей. Она, помимо моральных примеров, должна была служить подспорьем в выдвижении на первые роли в политическом мире вигов.

БИБЛИОГРАФИЯ / REFERENCES

Айзенштат М.П. Прошлое в политической культуре Британии второй половины XVIII века // Диалог со временем. 2015. Вып. 51. С. 165-180 [Ajzenshtat M.P. Proshloe v politicheskoj kul'ture Britanii vtoroj poloviny XVIII veka // Dialog so vremenem. 2015. Vyp. 51. S. 165-180].

Айзенштат М.П. Эпистолярное наследие XVIII в. [Ajzenshtat M.P. Epistolyarnoe nasledie XVIII v.] / http://history.jes.su/s207987840001982-9-1

Григорьева В.П. Творчество Роберта Фергюссона. Нижний Новгород, 2009.

Chatham W. The correspondence William Pitt, Earl of Chattam. L., 1838. V. 1.

Chesterfield P.D. Letters written by the Late Right Honourable Philp Dormer Stanhope, Earl of Chesterfield, to his son Philip Stanhope, Esq. . L., 1804. V. 1, 2

Frances Ph. Memoirs of Sir Philip Frances. L., 1809. V. 1.

Hume D. The History of England from the invasion of Julius Ceasar to Revolution in 1688. V. 1-10. L., 1803. V. 2.

Lamb C. Letters of Charles Lamb with some account of the writer, his friends and correspondents and explanatory notes by the Late Sir Thomas Loon Talfourd. L., 1886. V. 1.

Locke J. The educational writings of John Locke A critical edition. Cambridge, 1968.