«Дай Вам Бог нести и дальше с тем же мужеством

свою жизненную утрату и хранить память о нем,

собирая материалы для его жизнеописания,

как Вы делаете теперь» 1.

Первую четверть XX века в истории российской академической науки можно назвать временем Ольденбурга. 2 октября 1904 г. на заседании Общего собрания Императорской Петербургской академии наук экстраординарный академик С.Ф. Ольденбург был избран Непременным секретарем ПАН2. Так, еще не будучи ординарным действительным членом Академии наук3, в возрасте 41 года, С.Ф. Ольденбург занял основной руководящий пост в академической науке4. Время Ольденбурга фактически закончилось в 1929 г.: в ходе «академического дела» он избежал ареста, однако подвергся жесткой «проработке» в советской печати и лишился основных руководящих постов.

17 октября 1929 г. исполнилось 25 лет со дня избрания С.Ф. Ольденбурга Непременным секретарем АН, а через две недели, 30 октября 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило текст телеграммы председателя Совнаркома А.И. Рыкова президенту АН СССР А.П. Карпинскому о необходимости снять Ольденбурга с должности Непременного секретаря АН. Тогда же телеграмма с обоснованием «необходимости принять отставку Ольденбурга», за подписями М.Н. Покровского, Ю.П. Фигатнера и С.М. Кирова, была послана А.И. Рыкову, И.В. Сталину и Г.К. Орджоникидзе5. Судьба Ольденбурга была решена. 30 октября, келейно, после получения телеграммы Рыкова, на закрытой части заседания Общего собрания, Ольденбург был вынужден отречься от исполнения этих обязанностей6, временно перешедших к В.Л. Комарову.

1 ноября 1929 г. заместитель Наркома просвещения СССР М.Н. Покровский, активно добивавшийся смещения Ольденбурга с поста Непре-менного секретаря, так описывал суть произошедшего в своем отчете в Политбюро ЦК ВКП(б) об Общем собрании АН СССР: «Не приходится от себя скрывать, что первое впечатление среди академиков от происшедшего было оглушительное. Буржуазные ученые, даже самые близкие к нам, совершенно не привыкли к такого рода методам действия в академических учреждениях, и явная растерянность читалась на лицах даже столь к нам близких членов Академии наук, как Архангельский7. Я убежден, что это впечатление понемногу пройдет, в особенности, если станет очевидным, что экстренное удаление Ольденбурга не есть простой шаг расправы, но первый шаг к радикальному изменению всего характера и всей структуры Академии наук… Академия, в которой руководящий персонал сменяется простым распоряжением советской власти, есть такое же научное учреждение, как и всякое другое научное учреждение Советского Союза. Телеграмма А.И. Рыкова одним почерком8 пера “советизировала” Академию наук, это, конечно, огромный шаг вперед»9. Таким образом, для партийных руководителей советской науки Ольденбург был основным препятствием на пути установления полного контроля над академической наукой.

14 ноября состоялось первое заседание комиссии по разработке проекта реорганизации Академии наук «в соответствии с запросами социалистического строительства», уже без Ольденбурга10, сама Академия наук перешла в ведение Комитета по заведованию учеными и учебными учреждениями ЦИК СССР11. 20 декабря 1929 г. Ольденбург отказался от должности председателя Комиссии по изучению племенного состава12. Началась травля ученого: научные общества – большие и малые – спешили избавиться от его присутствия в своих рядах13. Последние четыре года своей жизни вплоть до кончины 28 февраля 1934 г. С.Ф. Ольденбург руководил Институтом востоковедения АН СССР.

Академическое дело 1928–29 гг. в значительной степени изменило облик самой академии: обновился кадровый состав (произошло насыщение членов академии партийными деятелями, людьми, далекими от науки, но абсолютно лояльными к партийному руководству), иной стала атмосфера, изменилось предназначение науки в стране14. Среди прочих свойств АН СССР, характерных для нее после 1929 г., можно выделить следующие: введение в научные исследования во всех областях знания обязательного унифицированного мировоззрения, введение принципа «партийности» науки, неограниченный контроль над всей деятельностью АН со стороны государства, подчинение всей научной деятельности АН потребностям развития народного хозяйства, бюрократизация и плановый характер научной работы. Символом подчинения АН СССР государственной власти стали принятие новых уставов (1930, 1935), ее переподчинение СНК в декабре 1933 г. и принудительный перевод из Ленинграда в Москву в апреле 1934 г. Вся наука должна была быть поставлена на службу социалистической реконструкции страны15.

Практически никого, кроме нескольких старых коллег Ольденбурга, не интересовала ни древняя и средневековая история Великого шелкового пути, ни буддийское искусство. Советское востоковедение декларировало свою приверженность изучению современности народов Востока как элементу борьбы против колониальных режимов. Издание работ и написание биографического очерка бывшего Непременного секретаря академии наук (императорской, российской, советской), «вычищенного из рядов» по указке сверху, выглядело, мягко говоря, неактуально. Время Ольденбурга закончилось.

Директором Института востоковедения стал акад. А.Н. Самойлович (1880–1937), президентом АН СССР после смерти А.Н. Карпинского был избран В.Л. Комаров (1869–1945), Непременным секретарем АН СССР стал Н.П. Горбунов (1892–1938). Самойлович и Горбунов были расстреляны. Комаров тяжело болел. Чистки, проработки, репрессии стали рядовым явлением. Однако и в это время отдельные члены академического сообщества стремились по мере сил способствовать сохранению памяти о коллеге. Само это, кроме прояснения личных отношений внутри академии, может служить значимым маркером ее гетерогенности в данный период и примером сопротивления господствующему дискурсу. К числу таких академиков принадлежали Игнатий Юлианович Крачковский (1883–1951) и Владимир Иванович Вернадский (1863–1945).

Академик В.И. Вернадский – давний друг С.Ф. Ольденбурга, входил вместе с ним, И.М. Гревсом, Д.И. Шаховским, А.А. Корниловым в «Братство» – общество интеллектуалов, возникшее в 1880-е гг. Дружба членов «Братства» оказалась на редкость крепка, отношения товарищества и заботы друг о друге члены общества поддерживали до последнего часа жизни каждого из них16. В период после смерти Ольденбурга Вернадский руководил Радиевым институтом (до 1939 г.) и Биогеохимической лабораторией АН СССР (до конца жизни). Исключительный авторитет позволял ему заступаться за коллег, просить о помощи для вдов своих старых друзей, участвовать в сохранении их памяти. В Архиве РАН сохранилась обширная переписка между ними, охватывающая несколько десятилетий17, и вполне естественно, что он принимал активное участие в усилиях сохранить научное наследие С.Ф. Ольден-бурга и увековечить его память составлением биографического очерка.

Для характеристики отношения В.И. Вернадского к памяти Ольденбурга характерно следующее высказывание выдающегося арабиста и историка науки И.Ю. Крачковского, также участвовавшего в деятельности по сохранению научного наследия академика Ольденбурга: «Вы зна-ете, как я ценю Ваше отношение ко мне и к моим работам; в этой подписи я почувствовал как бы ответ так близко связанного с Вами С.Ф. Ольденбурга»18. Для Крачковского и Вернадского голос Ольденбурга продолжал звучать и почти десятилетие после его ухода из жизни.

Другим коллегой С.Ф. Ольденбурга, принявшим активное участие в его посмертной судьбе, был академик (с 1918 г.) Федор Ипполитович Щербатской (1866–1942), готовивший к печати главный труд Ольденбурга – «Описание пещер Чан-фо-дун близ Дуньхуана». Нельзя сказать, что Ольденбурга и Щербатского связывали дружеские отношения19. По-следний принадлежал к числу тех академиков, которые в первой половине – середине 1920-х гг. осуждали многие шаги руководства академии, в личной переписке он даже ратовал за «смену министерства» 20, явно имея в виду отставку и склонного к компромиссам с властью Ольденбурга. Сам Непременный секретарь весьма нелицеприятно высказывался о личных качествах ведущего специалиста по индийской философии21. Вместе с тем, они прекрасно понимали научное значение трудов друг друга, а Щербатской, очевидно, осознавал и глубину трагедии Оль-денбурга, пожертвовавшего собственной научной деятельностью ради организации работы академии. Щербатской принимал достаточно активное участие в подготовке к изданию неопубликованного наследия старшего коллеги, но болезни и начавшаяся война, эвакуация и кончина не позволили ему завершить начатое дело, хотя за несколько лет при помощи О.А. Крауш22 ему все же удалось подготовить машинописный вариант главного труда Ольденбурга с рукописными вставками.

И все же судьба этого исследования академика Ольденбурга оказалась незавидной. Как уже отмечалось в литературе23, к научной судьбе самого ученого вполне могут быть применимы слова, сказанные им в некрологе памяти В.П. Васильева: «Жуткое чувство испытывает тот, кому приходится заниматься историею науки в России: смелые начинания, глубокие мысли, редкие таланты, блестящие умы, даже кропотливый и упорный труд – все это встречаешь с избытком; и тут же приходится отмечать, как все обрывается: длинные ряды “первых томов”, “первых” выпусков, которые никогда не имели преемников; широкие замыслы, застывшие как бы на полуслове, груды ненапечатанных, полузаконченных рукописей. Громадное кладбище неосуществленных начинаний, несбывшихся мечтаний»24.

История такого «несбывшегося мечтания» самого Ольденбурга в 1934–1955 гг. была недавно на основе материалов из СПбФ АРАН до некоторой степени реконструирована И.В. Тункиной25, однако материалы московских собраний Архива Российской академии наук и ряд документов из СПбФ АРАН ранее для этих целей не привлекались, такой исторический источник, как переписка, не использовался, а судьба биографического очерка об С.Ф. Ольденбурге не рассматривалась вовсе.

Эпистолярные документы содержат для реконструкции истории научного наследия академика Ольденбурга и его коллег много новой ин-формации: гибель в наводнении 1924 г. архива Д.А. Клеменца, хранившегося в квартире Ольденбургов26, обстоятельства прерванной тяжелой болезнью работы Ф.И. Щербатского над подготовкой к изданию материалов II Русской туркестанской экспедиции Ольденбурга (1914–1915), равнодушие других коллег к судьбе наследия Ольденбурга, участие АН СССР в финансировании работ по этому направлению и помощь Е.Г. Ольденбург в написании биографического очерка, личное участие В.И. Вернадского и президента АН СССР В.Л Комарова в этих делах.

Безусловно, главным хранителем памяти о С.Ф. Ольденбурге стала его вдова Елена Григорьевна Ольденбург (урожд. Клеменц, в первом браке Головачева; 1875–1955), племянница давнего друга и коллеги С.Ф. Ольденбурга – Дмитрия Александровича Клеменца (1848–1914), фактически открывшего для современной науки историко-культурные богатства Турфанского оазиса и прилегающих к нему областей. В доме Клеменца в 1898 г. С.Ф. Ольденбург и познакомился с будущей женой27. Они заключили брак в 1923 г. Конечно, храня память о покойном супруге, Е.Г. Ольденбург действовала в значительной степени по своей инициативе, однако она была и членом комиссии АН СССР, созданной 8 марта 1934 г. (через полторы недели после кончины академика Ольденбурга) Непременным секретарем АН СССР специально для разбора и приема его архива. В состав комиссии вошли: академик Самойлович (председатель), Е.Г. Ольденбург, Г.А. Князев28, представитель Государственного Эрмитажа, Г.П. Вашке29 (секретарь) и В.А. Забиров30.

Несмотря на значительные усилия, которые прикладывали вдова и коллеги академика С.Ф. Ольденбурга, АН СССР ограничивалась финансированием работы О.А. Крауш по перепечатке материалов экспедиции в Восточный (Китайский) Туркестан в 1914–1915 гг. Вопрос о составлении биографического очерка никак не находил своего решения. И даже вопрос о постановке ограды на могиле Ольденбурга требовал согласования на уровне Президиума31.

Так, 13 декабря 1939 г., т.е. пять с половиной лет после кончины С.Ф. Ольденбурга, на заседании Ученого совета Института востоковедения слушали предложение академика В.М. Алексеева32 о составлении биографии С.Ф. Ольденбурга. Постановили: 1) принять к сведению, что Елена Григорьевна Ольденбург занимается составлением хронологической канвы биографии С.Ф. Ольденбурга, 2) после завершения ее работы, заслушать ее на заседании Ученого совета и обсудить вопрос о составлении полной биографии С.Ф. Ольденбурга33. Возможно, отложив-шийся в том же архивном деле черновик краткой характеристики этой биографии, составленный самой Е.Г. Ольденбург, был подготовлен как раз для того, чтобы получить поддержку со стороны академии. На основании широкой источниковой базы, включавшей материалы протоколов Академии наук, периодической печати, переписки, официальных документов, ею были составлены 3 400 карточек, на которых жизнь выдающегося ученого оказалась расписана буквально по дням34. Она писала коллегам с просьбой переслать ей копии писем покойного супруга35, встречалась с людьми, знавшими его еще в студенческие годы36 и т.д.

Еще один из ее источников написания биографии следует упомянуть особо. С 1924 г., т.е. на следующий год после заключения брака, Е.Г. Ольденбург начала вести дневник – ценнейший памятник эпохи – важнейший источник сведений по истории академической науки Советской России середины – второй половины 1920-х гг. Отдельные сообщения этого дневника неоднократно использовались исследователями, однако представляется целесообразным и введение в науку всего источника. Е.Г. Ольденбург становится хроникером академии в один из самых трагичных моментов ее истории. Оставляя в стороне вопрос о степени автоцензуры, неизбежной в условиях складывающегося тоталитар-ного общества и почти всеобщего «двоемыслия», отметим, что автор дневника достаточно подробно и прямо пишет не только о несогласии академического сообщества с действиями властей, но и, например, об уничтожении кадетских архивов Ольденбурга в ожидании неминуемого ареста. Это делает понятным, что стояло за нашедшим отражение в ее письмах настойчивым стремлением вернуть себе дневники, оказавшиеся в руках нового академического руководства, и почти испугом корреспондентов, отмечавших, как В.И. Вернадский: «Конечно, не надо было их им отдавать». «Они», однако, дневники вернули. Вероятно, до «нужных» глаз они так и не дошли. Не менее интересны и письма Е.Г. Ольденбург, в особенности тем корреспондентам, которые хорошо знали академика Ольденбурга, были его товарищами и сотрудниками, заботились (или должны были заботиться) о сохранении его научного наследия. В этих письмах ярко представлена атмосфера, царившая в Академии наук второй половины 1930 – начала 1940-х, со всей остротой в них видны лишения, выпавшие на долю многих ученых, а также их семей после их кончины. Яркие характеристики даются целому ряду руководителей академических учреждений и самой Академии наук.

Главное дело последних 20 лет своей жизни Е.Г. Ольденбург довести до логического завершения не смогла: биография С.Ф. Ольденбурга, над которой она работала долгие годы, написана так и не была37, а главный труд его жизни еще только готовится к печати. Тем не менее, событийная канва деятельности Е.Г. Ольденбург по увековечиванию памяти супруга может быть реконструирована достаточно полно.

После кончины Ольденбурга 28 февраля 1934 г. Елена Григорьевна как член комиссии по разбору и приему архива покойного супруга, начинает собирать материалы для составления биографического очерка. Определенную роль в этом играет Комиссия по истории академии наук (председатель – И.Ю. Крачковский). Работа идет достаточно быстро, и к маю 1934 г. ей удается довести этот очерк до момента избрания Ольденбурга в Академию наук (не уточняется в каком качестве – адъюнкт, экстраординарный, ординарный академик), а на основе академических материалов – до 1933 г. Елену Григорьевну преследуют болезни, ей при-ходится продавать книги Сергея Федоровича, однако деньги она получить не может и вынуждена прибегать к помощи академика Крачковского для обеспечения возможности работать дальше. Помощь Крачковского нужна и для получения доступа к архивным материалам Академии и в частности – Института востоковедения (бывшего Азиатского музея), которым до самой смерти руководил С.Ф. Ольденбург.

Параллельно Е.Г. Ольденбург трудится над подготовкой к изданию неопубликованных работ Ольденбурга по фольклору. В апреле 1934 г. эти статьи переданы ей в фольклорную секцию АН СССР. Ответственным за подготовку издания назначен М.К. Азадовский. Одновременно начинается работа по подготовке к изданию главного труда Ольденбурга, не изданного при его жизни и даже не подготовленного к печати – «Описания пещер Чан-фо-дун близ Дунхуана». Работа над этими материалами требует особой компетенции, и к концу 1935 г. вопрос остается нерешенным. Коллеги Ольденбурга – академики-востоковеды Самойлович, Орбели и Щербатской – по разным причинам участия в этом начинании не принимают. И.Ю. Крачковский был занят подготовкой к печати лекций С.Ф. Ольденбурга по истории Индии. Однако он не сумел завершить этот проект, и подготовленный им том выйдет в свет лишь спустя полвека после его кончины. По просьбе А.Н. Самойловича начинается работа по сбору некрологов памяти ученых, которые писал Ольденбург. Уже современники оценили их значение для истории нау-ки и отметили особый характер этих текстов, делавший из «отчетов особый род почти художественной литературы»38. И это издание будет осуществлено лишь много лет спустя усилиями А.А. Вигасина39.

В декабре 1935 г. Е.Г. Ольденбург решает просить президиум АН СССР образовать комиссию по изданию трудов академика Ольденбурга. Делопроизводителем комиссии должна стать О.А. Крауш. Издателем материалов экспедиции в Дунхуан становится в декабре 1935 г. академик Щербатской. Препятствует началу работы конфликт с И.А. Орбели.

К концу 1936 г. Елена Григорьевна доводит до конца биографию Сергея Федоровича. Однако бесследно исчезают записи, сданные ею на хранение в Институт востоковедения. Для их разыскания она вынуждена обращаться к академику В.И. Вернадскому, в президиум АН СССР – к президенту В.Л. Комарову и Непременному секретарю Н.П. Горбунову. В.И. Вернадский принимает деятельное участие в посмертной судьбе С.Ф. Ольденбурга и по мере сил старается помочь Елене Григорьевне. Также необходимую помощь оказывает В.Л. Комаров. АН СССР выделяет средства на работу О.А. Крауш по перепечатке материалов экспедиции С.Ф. Ольденбурга в Восточный Туркестан, над редактированием которых в 1938 г. работает Ф.И. Щербатской. Тяжелая болезнь Щербатского является очередным серьезным препятствием для продолжения работы. Ему требуется время на то, чтобы поправить здоровье. Работа возобновляется: Е.Г. Ольденбург и Щербатской разрабатывают план по изданию работ С.Ф. Ольденбурга. В феврале 1938 г. академик А.М. Деборин должен вернуть Е.Г. Ольденбург ее биографические записи. Подготовка работ С.Ф. Ольденбурга по фольклору прервана, договор на издание расторгнут. Между Еленой Григорьевной и М.К. Азадовским происходит конфликт. В.И. Вернадский помогает Е.Г. Ольденбург полу-чать финансирование для оплаты работы О.А. Крауш. Вернадский проявляет интерес к материалам по геологии, содержащимся в дневниках экспедиции Д.А. Клеменца в Турфан в 1898 г., однако все материалы погибли в квартире Ольденбургов во время наводнения 1924 г.

Великая Отечественная война, эвакуация В.И. Вернадского, кончина Ф.И. Щербатского, И.Ю. Крачковского и В.И. Вернадского, болезни Е.Г. Ольденбург и отсутствие финансирования прерывают работу по увековечиванию памяти академика С.Ф. Ольденбурга. Однако еще в декабре 1944 года. В.И. Вернадский и Е.Г. Ольденбург обмениваются сведениями по подготовке биографии С.Ф. Ольденбурга. И все же работа фактически не продвигается, а подготовка к изданию трудов и написание биографического очерка академика С.Ф. Ольденбурга откладываются на десятилетия. Наиболее существенная часть этой работы не выполнена до сих пор. Представляется, что понимание истории вопроса является непременным условием и обязательной предпосылкой для завершения этих трудов на современном этапе.


БИБЛИОГРАФИЯ

Вахромеева О.Б. (сост.). Человек с открытым сердцем. Автобиографическое и эпистолярное наследие Ивана Михайловича Гревса (1860–1941). СПб., 2004.

Вигасин А.А. Изучение Индии в России (очерки и материалы). М., 2008.

Востриков А.И. «С. Ф. Ольденбург и изучение Тибета». Записки Института Востоковедения Академии Наук. 1935.  Т. 4. С. 59–81.

Гревс И.М. Личность и дело Ромена Роллана. Опыт истолкования души. СПб., 2017.

Занкевич Е.Х. К истории советизации Российской академии наук. Мюнхен, 1957.

Каганович Б.С. «Начало трагедии (Академия наук в 1920-е гг. по материалам архива С. Ф. Ольденбурга)». Звезда. 1994. № 12. Исторические чтения. С. 124–144.

Каганович Б.Л. Сергей Федорович Ольденбург. Опыт биографии. СПб., 2013.

Ольденбург С.Ф. Европа в сумерках на пожарище войны. Впечатления от поездки в Германию, Англию и Францию летом 1923 года. Пб., 1924. 110 с.

Ольденбург С.Ф. «Памяти Василия Павловича Васильева и о его трудах по буддизму 1818–1918 годы». Ольденбург С.Ф. Этюды о людях науки. М., 2012. С. 302–322.

Попова И.Ф. (отв. ред., сост.). Сергей Федорович Ольденбург. Ученый и организатор науки. М., 2016.

Тункина И.В. «Документы по изучению С.Ф. Ольденбургом Восточного Туркестана в Архиве Российской Академии наук» // Попова И.Ф. (отв. ред., сост.). Сергей Федорович Ольденбург. Ученый и организатор науки. М., 2016. С. 313–348.

Филиппова Н.В. (сост.). Страницы автобиографии В.И. Вернадского. М., 1981.

Филиппова Н.В. (сост.). Письма В.И. Вернадского А.Е. Ферсману (1907–1944). М., 1985.

Bongard-Levin G.M., Lardinois R., Vigasin A.A. Correspondance orientalistes entre Paris et Saint-Pétersbourg (1887–1935). Sylvain Lévi, Alfred Foucher, Émile Senart et Paul Pelliot. Lettres adressées à Sergej F. Ol’denburg, Fedor I. Ščerbatskoj, Vasilij M. Alekseev, Vasilij V. Radlov et Fridrich Rozenberg. P., 2002 (Mémoirs de l’Académie des Inscriptions et Belles-Lettres. XXVI).

Tolz V. Russian Academicians and the Revolution: Combining Professionalism and Politics. Houndmills, Basingstoke, 1997.


СОКРАЩЕНИЯ

АРАН – Архив Российской академии наук.

АН РП – Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) – КПСС. 1922–1991. [1]. 1922–1952 / Сост. В.Д. Есаков. М., 2000. 591 с.

ГИМ – Государственный исторический музей

ИВ АН – Институт востоковедения АН СССР

ИИМК АН СССР – Институт истории материальной культуры АН СССР.

ЛРАН. IV – Летопись Российской академии наук. Том IV / Отв. ред. Э.И. Колчиеский, Г.И. Смагина. СПб., 2007.

МАЭ – Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера)

СПбФ АРАН – Санкт-Петербургский филиал Архива Российской академии наук.


  1.  Из письма И.М. и М.С. Гревс к Е.Г. Ольденбург по случаю годовщины смерти академика С.Ф. Ольденбурга. – СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 5. Д. 17. Л. 15. 

  2. СПбФ АРАН. Ф. 1. Оп. 1а-1904. Д. 151. Л. 56. 

  3.  Избрание С.Ф. Ольденбурга ординарным академиком по литературе и истории азиатских народов состоялось только 1 ноября 1908 г. (СПбФ АРАН. Ф. 1. Оп. 1а-1908. Д. 155. Л. 69). 

  4.  Многогранной деятельности академика Ольденбурга – научной и административной – была посвящена Международная конференция, приуроченная к 150-летию со дня его рождения; см.: Попова 2016. 

  5. АН РП. 74–75 (№40). 

  6.  Закрытая часть заседания Общего собрания АН СССР (СПбФ АРАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 251. Л. 22). См. также сообщения в прессе (Красная газета за 15 ноября 1929 г.): «В архивах академии наук спрятаны важные политические документы. Академик Ольденбург отстранен от должности непременного секретаря». 

  7. Архангельский, Андрей Дмитриевич (1879–1940) – российский советский ученый-геолог, действительный член АН СССР (1929). 

  8. Так в оригинале. 

  9. АН РП. 78 (№40). 

  10. ЛРАН. IV. 689. 

  11. ЛРАН. IV. 693. 

  12. ЛРАН. IV. 694. 

  13. См., например, §18 выписки из Протокола заседания ЦИК Бурят-Монгольской АССР от 12 декабря 1929 г. № 22/13 «Об отводе из состава членов Научного общества имени Банзарова академика Ольденбурга»: Постановили: «Академика Ольденбурга в связи с раскрытыми предательскими действиями его в Академии наук отвести из состава членов Научного общества имени Банзарова, а также из состава почетных членов Государственного института Культуры Бурреспублики». Зам. Секретаря БурЦИК Зюряев (СПбФ АРАН. Ф. 2. Оп. 17. Д. 99. Л. 313). 

  14. Неслучайно некоторые академики, избранные еще до революции, говорили в это время, что «Академия больше не наша». См.: Tolz 1997. С. 68–86. 

  15. Занкевич 1957. С. 18, 29–34. 

  16.  Как признавался сам В.И. Вернадский, Ольденбург был одним из тех, кто инициировал и поддерживал его выборы в действительные члены ПАН. Он же способствовал тому, что Вернадский дал согласие занять должность товарища министра народного просвещения в 1917 г., когда министром был сам Ольденбург. – Документы см.: Филиппова 1981. С. 202, 287. 

  17.  Е.Г. Ольденбург переписывалась с семьей Вернадских и при жизни супруга. Сохранилось 61 письмо, отправленное ею лично Н.Е. Вернадской (АРАН. Ф. 518. Оп.3. Д.1199а), а также одно письмо, отправленное Е.Г. и С.Ф. Ольденбургами обоим супругам Вернадским (АРАН. Ф. 518. Оп. 3. Д. 1193. Л. 1–2). 

  18. АРАН. Ф. 518. Оп. 3. Д. 859. Л. 6; цит. по: Росов 1993: 86. 

  19. См. их переписку: Вигасин 2008. С. 273–443. 

  20. См. его письмо академику П.К. Коковцову от 24.09.1927 г.: СПбФ АРАН. Ф. 779. Оп. 2. Д. 444. Л. 17. 

  21.  См. запись в дневнике Е.Г. Ольденбург от 27.05.1926 г. в связи с выдвижением кандидатуры С.А. Жебелева в действительные члены АН: СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 2. Д. 56. Л. 115. 

  22.  Крауш, Ольга Александровна (1902–1942), после окончания школы делопроизводитель в военно-хозяйственном управлении НКВД, секретарь Комиссии СНК по содействию работам АН СССР, в конце 1920-х гг. – гражданская жена А.Е. Ферсмана (см.: Филиппова 1985. С. 142, 144), востоковед-иранист, ученица А.А. Фреймана и Э.А. Бертельса в Ленинградском историко-лингвистическом институте (1929–1932), управляющий делами и ученый секретарь Таджикско-памирской экспедиции (1932–1934), заместитель Ученого секретаря БАН (1935–1936), в январе-июне 1936 г. – личный секретарь Непременного секретаря АН СССР академика Н.П. Горбунова, в 1938 г. – сотрудник Государственного Эрмитажа, с 1939 – м.н.с. ИВ РАН. Проживала в одном доме с семьей Ольденбургов (Васильевский остров, 7 линия, д. 2). В фонде Ольденбурга сохранились ее письма (СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 3. Д. 303). 

  23. Вигасин 2008.С. 230. 

  24. Ольденбург 2012. С. 302. 

  25. Тункина 2016. С. 336–341. 

  26. АРАН. Ф. 518. Оп. 3. Д. 1193. Л. 11–11об. 

  27. Каганович 1994. С. 127. 

  28.  Князев, Георгий Алексеевич (1887–1969) – историк-архивист, директор Архива АН СССР (1929–1963). 

  29.  Вашке, Галина Георгиевна (1911–?) – помощник ученого секретаря ИВ АН СССР. 

  30.  Забиров, Вали Абдурахманович (1897–1938) – советский востоковед-тюрколог, археограф, научный сотрудник Института востоковедения АН СССР; репрессирован.

    СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 5. Д. 19. Л. 10. 

  31.  Нельзя не отметить, что в настоящее время состояние захоронения С.Ф. Ольденбурга на Литераторских мостках – весьма прискорбное. 

  32.  Алексеев, Василий Михайлович (1881–1951) – советский китаист, историк, переводчик, действительный член АН СССР (1929). 

  33. СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 5. Д. 19. Л. 11. 

  34. СПбФ АРАН. Ф. 208. Оп. 5. Д. 19. Л. 12. 

  35. Там же см. письмо об этом от Р.О. Шор. 

  36.  Сохранилась, напр., записка Ф.И. Щербатского к П.К. Коковцову с просьбой найти время для встречи с Е.Г. Ольденбург по этому вопросу: СПбФ АРАН. Ф. 779. Оп. 2. Д. 444. Л. 21. 

  37.  «Опыт биографии» С.Ф. Ольденбурга, и весьма удачный, выдержавший два издания, см.: Каганович 2013. 

  38.  Слова сотрудницы Пушкинского дома Е.П. Казанович, цит. по: Каганович 2013. 80. 

  39. См.: Ольденбург 2012.