«ИСТОРИЯ ПРО АМЕРИКУ В ТО ВРЕМЯ, РАССКАЗАННАЯ АМЕРИКОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ»
“This is a Story about America then, told by America now”

В заголовок этой статьи вынесен ключевой принцип отношения к истории Лин-Мануэля Миранды¹, автора текста, музыки и исполнителя главной роли в нашумевшем мюзикле о жизни исторического персонажа XVIII в. Александра Гамильтона. В разговоре с популярным литератором и историком Роном Черноу, написавшим новую биографию «забытого» отца-основателя А. Гамильтона², Миранда произнес фразу, подтвердившую его серьезное отношение к истории в новом проекте: «я хочу, чтобы историки приняли это всерьез»³. Яркий спектакль появился в 2015 г. и остается самым популярным шоу на Бродвее⁴. «Гамильтон» написан в жанре хип-хоп и рэп, культуре близкой современному молодому поколению Америки. Это само по себе стало революцией на Бродвее, поскольку прежние музыкальные зрелища основывались на более традиционных для XX в. музыкальных направлениях и ценностях.

Однако главная сенсация этого представления связана со взглядом на историю и проблемой понимания прошлого современным поколением американцев. В книге, вышедшей под редакцией Р. Романо и К. Пот-тер, констатируется, что Америка потеряла рассудок от всего, что связано с мюзиклом «Гамильтон»⁵. «Гамильтон» делает историю, его влияние выходит далеко за пределы вкусов бродвейской публики, готовой платить высокие цены за билеты. Учителя истории в США используют «Гамильтона», чтобы оживить свои уроки. Книги об Американской революции исчезают с полок книжных магазинов, вокруг мест памяти об Александре Гамильтоне образуются транспортные пробки, жаждущих впечатлений туристов. Легко запоминающиеся слова песен из «Гамильтона» звучат повсюду. В комедийных ТВ-программах все это называют “hamilaria”, «гамилария», неологизм, появившийся для описания нового культурного мема похожего на болезнь малярии. Симптомы новой социальной болезни описывают так: «неконтролируемое стремление петь или декламировать тексты из мюзикла-хита «Гамильтон», когда требуется употреблять фразы нормального повседневного разговора»⁶.

Поклонники шоу, как и некоторые историки утверждают, что «Гамильтон» Миранды – это всего лишь пьеса, а не исследование по истории, и поэтому она не заслуживает критического анализа и серьезного обсуждения в профессиональной среде. Историк У. Хоуглэнд подчеркнул, что так и надо было поступить, если бы крупное неправительственное просветительское учреждение Институт американской истории Гил-дера Лермана (Gilder Lehrman Institute of American History) и другие серьезные профессиональные организации не признали шоу эпохальным с точки зрения преподавания американской истории⁷. К тому же спектакль стал важной частью современной американской культуры и стимулировал дискуссии о том, что хорошего и плохого он принес в культурную ментальность современного поколения, связанную с историей.

Итак, мюзикл «Гамильтон» стал использоваться в американских школах и колледжах для изучения истории революции и ранней республики. Весной 2016 г., когда актеры, исполняли части мюзикла на вечере в Белом доме, президент Обама похвалил образовательный компонент программы, сказав: «Я очень рад, что они работают с нью-йоркскими государственными школами», чтобы дать студентам «более глубокое понимание основания нашей страны»⁸. Идею моментально поддержали ассоциации учителей истории, и появился даже специальный термин “EduHam”, в котором можно заметить объединение двух ключевых слов: «образование» и «Гамильтон», иными словами, родилась програм-ма преподавания истории при помощи мюзикла «Гамильтон». Написано специальное 24-страничное учебное пособие, требующее от учащихся прочесть оригинальные документы Гамильтона. В руководстве указывается, что ученики могут выбирать ключевые слова из документов и попытаться написать изложение на языке, который автор использовал. Затем ученики повторяют рассказ о документе своими словами. На следу-ющем этапе учащиеся получают задание сделать анализ, каким образом Л.-М. Миранда написал стихи на основе исторических документов⁹. Судя по восторженным отзывам, эта программа была принята в школах как учителями, так и учащимися. Следовательно, мюзикл «Гамильтон» стал частью интереса самой широкой молодежной публики.

Американцы по традиции получали информацию об истории из масс медиа. В фильмах, книгах массового рынка и на телевидении часто использовали юбилейные даты исторических событий, чтобы напомнить о них, дать еще одну интерпретацию долгосрочного и непреходящего их значения для страны и обсудить американские идеалы и идентичность¹⁰. Иногда в поле этих дискуссий попадают и более серьезные исторические реалии, например, цайтгайст, дух времени эпохи революции, ранней республики или гражданской войны. Каролин Китч считает, что, поскольку продукция масс медиа по истории является в большей степени результатом работы исторической памяти, а не научной историографии, в текстах масс медиа заметную роль играет субъективная рефлексия¹¹. Медиа стали важным местом ностальгического использования прошлого и формирования нового патриотизма.

Еще одна важная тенденция рубежа XX–XXI вв. – появление новоиспеченного тренда в популярных изданиях: парадных и глорифицированных биографий отцов-основателей США на фоне невиданного раз-вития новых масс медиа, в которых их рекламировали. Историки Дэвид Уолдстрейчер и Джефри Пэйсли назвали новый тренд «шиком основателей». Речь идет о роскошном и пышном стиле изложения биографий известных исторических героев, а заодно и всей эпохи американской ре-волюции и ранней республики. Этот жанр появился в американской историографии в конце 1990-х с публикацией двух известных книг «Братья-основатели» Джозефа Эллиса и «Джон Адамс» Дэвида Маккалоу¹².

Френсис Кольяно обратил внимание на массовый объем материалов, в т.ч. многочисленных бестселлеров, а также телевизионных документальных фильмов, посвященных различным аспектам истории и героям эпохи революции и ранней республики, которые, по его мнению, «пострадали от “шика основателей”», чрезмерного увлечения мыслями и действиями небольшой группы элиты за счет невнимания к другим политическим субъектам и социальным группам¹³. Заметим, что в это же время академическая историография США развивалась в направлении отступления от подчеркивания значения деятельности только отцов-основателей и движения к более глубокому изучению роли народа, широких масс в процессе становления страны.

Однако новый жанр «шика основателей» прославлял только «отцов». По мнению Д. Уолдстрейчера и Д. Пэйсли, это «бряцание оружием» истории для поднятия национальной гордости можно сравнить с концепцией великого человека, созданной Т. Карлайлем в XIX в. Биографы, связанные с направлением «шика основателей» подчеркивают, что герой, строя свою личную судьбу, делал историю и создавал страну. Они идут дальше Карлайла, который все это объяснял духовными ценностями. Современные биографы, делая те же посылы, пишут более трезво, используют детали реальной жизни и политики. Не случайно, выбор авторов новых биографий «шика основателей» падает на те фигуры, которые активно участвовали в создании институтов государства, существующих по сей день. В связи с выделением этой новой группы активных политиков прошлого термин «отцы-основатели» был заменен на «основатели». Последний в свою очередь был адаптирован из давнего термина «творцы», иначе говоря, участники процесса создания конституции США. Согласно критериям «шика основателей», Дж. Вашингтон, Джон Адамс и А. Гамильтон – звезды первой величины. Фигуры Т. Джефферсона и А. Бэрра рассматриваются как «фоновые», Джеймс Мэдисон – это «загадочный характер», а Томас Пэйн, Самюэль Адамс остаются в скобках, они не отвечают требованиям тренда «шика основателей»¹⁴. Заметим, что в этом списке нет нескольких известных имен героев Американской революции и эпохи ранней республики.

Книгу Рона Черноу «Александр Гамильтон» (2004), на основе которой Л.-М. Миранда и создал мюзикл, можно с полным основанием отнести к жанру «шика основателей». Книга была встречена положительными рецензиями, в которых не было намека на попытку рассмотреть признаки «шика основателей». Например, известный литературный журнал “The Hudson Review” откликнулся на книгу Р. Черноу большой рецензией Б. Аллена с пересказом жизни А. Гамильтона. Рецензент отмечал, что книга Черноу, несомненно, влюбленного в своего героя, – это не агиография, а текст, представляющий собой новый богатый и более тонкий подход к американским историческим иконам. Персонажи Черноу, по мнению рецензента, человеческие, а «в случае “Гамильтона” – все даже слишком человеколюбиво»¹⁵. Р. Черноу утверждал, что А. Гамильтон заслуживает положительной оценки за то, что он «был в высшей степени двойным вызовом среди отцов-основателей: и мыслитель, и исполнитель в одном лице, сверкающий теоретик и мастеровитый исполнительный менеджер. Он и Джеймс Мэдисон были главными движущими силами, выступавшими за созыв Конституционного конвента и главными авторами этой классической, блестящей национальной хартии «Федералист», написанием которой руководил Гамильтон». Если Джефферсон сотворил «существенную поэзию американского политического дискурса, то Гамильтон создал прозу американского государственного управления»¹⁶. Черноу полагает, что начало XXI века – благоприятное время для пересмотра биографии А. Гамильтона, поскольку он был пророком капиталистической революции в Америке. По мнению Черноу, он стал посланником будущего, в котором американцы живут сейчас: «Мы оставили розовую аграрную риторику и рабовладельческую реальность демократии Джефферсона и живем в оживленном мире торговли, промышленности, фондовых рынков и банков, которые Гамильтон предвидел»¹⁷. В общем, книга Черноу появилась в нужное время и к столу современных дискуссий, о которых так много размышлял и писал Гамильтон: куда дальше двигаться Америке, как преодолевать современные финансовые и политические проблемы?

Начиная с 2015 г. американские масс медиа были вовлечены в обсуждение яркого явления популярной культуры, мюзикла «Гамильтон», имеющего, как уже говорилось, все признаки «шика основателей». Дело в том, что в новой версии жизни известного политика конца XVIII – начала XIX в., одного из главных создателей американского государства, фактически создателя и первого руководителя Федерального резерва¹⁸, А. Гамильтона, ностальгия и национальные чувства современного поколения американцев развернулись в сторону совершенно иной интерпретации. Согласно истории, изложенной в мюзикле, современную Америку создали эмигранты из Карибского бассейна¹⁹ и Африки, а не группа белых, в отношении которой ранее использовали термин «отцы-основатели». Миранда заявил на одном из концертов в Белом Доме в присутствии президента Обамы: «13% нынешнего населения США родились за границей, это почти рекорд за все годы»²⁰. У историков возникли естественные вопросы, как в этом новом дискурсе истории изложены проблемы демократии, свободы, рабства, участия народа в акте Основания страны, каким образом Александр Гамильтон сумел предусмотреть будущее страны и предсказать многие проблемы XXI в.?

В 2016–2017 гг. в США прошло несколько конференций профессиональных историков, посвященных феномену мюзикла «Гамильтон». Журнал “Independent Review” организовал коллективное посещение это-го спектакля историками с последующим обсуждением²¹. Не мог обойти вниманием эту дискуссию и журнал “The Journal of the Early Republic”, опубликовав несколько важных эссе²². Реакция историков на мюзикл, получилась противоречивой и амбивалентной. Многие высказались позитивно о музыкальных и художественных достоинствах этого произведения. Однако историческая сторона вызвала серьезную критику.

Мюзикл «Гамильтон» породил еще одну дискуссию: о влиянии публичной истории на общество и ее отношениях с массовой культурой. Новым трендом глобализации в конце XX – начале XXI в. стало активное вмешательство в историю журналистов, кино и телережиссеров, простых граждан. Эти новые практики использования прошлого стали именовать «публичной историей», или «популярной», «релевантной», «прикладной» историей. Термин появился в 1970-х в США, а в 1990-е публичная история, успешно преодолев Атлантику, вызвала живые дискуссии в Европе²³. Л.П. Репина подчеркивает, что «“публичная история” (ее также иногда называют “открытой”, “практической”, “прикладной” историей или “историей для всех”) обращена к широкой аудитории и говорит на понятном ей языке»; а также отмечает, что публичной истории принадлежит важная роль в необходимой для профессиональных историков коммуникации с обществом, широкой публикой²⁴.

Публичная история в США, хотя и не имеет до сих пор четко очерченных предметных академических рамок, ведет себя как любая другая историческая дисциплина. Появился журнал “Public Historian”, возникли профессиональные сообщества. Например, c 1979 г. активно работает Национальный совет публичной истории (НСПИ), в 1980 г. переехавший из Калифорнии в Вашингтон. НСПИ имеет внушительный список попечителей, организующих сбор финансовых средств и поддерживающих начинания совета. На ежегодных собраниях НСПИ обсуждаются важные проблемы дальнейшего развития публичной истории. Например, в 2017 г. на рабочих группах НСПИ предлагали такие темы для обсуждения как «Встреча с цифровым посредником: участие сообщества публичных историков в цифровом мире», «Посредничество в интерпретации раннего американского прошлого для современной публики», «Коммуникация в истории как область исследований»²⁵. Заметим, что все темы сформулированы как современные научные проекты, заслуживающие интереса со стороны профессиональных историков. Иными словами, эти исследования могут продвинуть к новым рубежам весь корпус исторической науки. Тем не менее, И.М. Савельева справедливо заметила, что публичные историки все еще «рассуждают о своих занятиях редко и не очень глубоко»²⁶.

На ежегодной конференции в Санта-Фе в апреле 2007 г., после нескольких десятилетий существования, НСПИ объявил, что согласовано определение публичной истории как «движения, методологии и подхода, который развивает совместное изучение и практики истории. Лица, его практикующие, выполняют миссию передачи специальных идей и наблюдений для того, чтобы они стали доступными и полезными для общественности»²⁷. Заметим, что дефиниция, предложенная НСПИ, не упоминает о субординации или противопоставлении академических историков и широкой публики, интересующейся историей. Речь идет о том, чтобы соблюдался баланс в ходе совместного изучения истории, и академические историки должны быть ближе к современным средствам передачи идей, полезных для общества. Иными словами, получается, что публичная история – это история, которая рождается за стенами академического мира, часто появляется «снизу» в виде новых образов исторической памяти и использует понятные широкому кругу современников способы и формы передачи этой памяти.

На рубеже 1980–1990-х гг. в США стали активно изучать историческую память и использование истории в разных областях культуры²⁸. В результате публичная история переместилась в поле серьезных отношений истории с широкой общественностью, культурных достижений и неудач в этой области, а также проблем конструирования американской идентичности с использованием истории. Д. Глассберг объяснил стержневое значение истории для формирования американской идентичности тем, что нация состояла из иммигрантов, которые имели представления и память о той земле, откуда они прибыли, о родителях и предках. Это была их семейная и локальная идентичность, не связанная с Америкой. Следовательно, чтобы скорее стать американцами, иммигранты должны были сформировать представления о новой Родине – на помощь приходила история. Глассберг подчеркивал, что в XXI в. с «возросшей глобальной мобильностью людей и идей по всему миру, в т.ч. и через виртуальное пространство Интернета, поворот к истории, как якорю лич-ной, групповой и семейной идентичности будет усиливаться»²⁹. В случае с США подобный поворот к общенациональной, федеральной истории, проявившей себя в публичной сфере, постоянно набирает силу.

Р. Розенцвейг подчеркивал, что взгляды американцев на историю обладают характеристиками «множественной идентичности» в связи с тем, что значительная часть имеет свои семейные и национальные культурные ценности. Отдельные личности могут выглядеть сложнее, чем социальные группы. Каждая часть идентичности отдельного человека несет в себе материалы и традиции, которые индивид как целостность, так и вместе с другими людьми может превращать в коллективное прошлое с постоянно меняющимися вариациями. И тем не менее, по мнению Розенцвейга, для описания любой из этих групп нельзя применить описание одного человека, который содержит много потенциальных идентичностей и промежуточных признаков между идентичностями, с помощью которых можно описать его происхождение³⁰.

Вместе с тем, в рамках современной публичной истории существует большое движение, которое подчеркивает, что публичная история – это не новая версия исследований коллективной памяти, а просто поход историков в публику, процесс создания истории в связи с публикой. Однако мюзикл «Гамильтон» все-таки имеет значение в контексте публичной истории и рассуждений об исторической памяти и идентичности. Слишком большой резонанс он вызвал в американском обществе.

По мнению Дэвида Дина, редактора академического справочника по публичной истории, в начале XXI в. значительное влияние публики на историю позволяет говорить сразу о нескольких новых поворотах. Эмоциональные реакции со стороны общественности на интерпретации исторических событий побудили историков исследовать ведущую роль эмоций и чувственной истории (истории чувств). Живая интерпретация истории, привлечение чувств и эмоций в музейных экспозициях, в кино и на сцене, использование личного образа в телевизионных шоу, в реконструкции исторической реальности привели к новым представлениям. Историки оказались на переднем крае «перформативного поворота» в гуманитарных науках³¹. Перфоманс стал популярным способом мышления об истории в обществе. Профессиональные историки ведут дискуссии о том, чем может обогатить «перформативный поворот» в историографии³². В социокультурных практиках публичной истории внедре-ние прошлого через представление, спектакль, перформанс охватывает формы репрезентации, которые предшествовали формализации и институционализации нарратива в рамках поля истории.

Перформативность истории в мюзикле «Гамильтон» приняла весь-ма своеобразные формы. Это и неудержимое торжество по поводу основания США, и прославление поколения основателей страны. При этом в мюзикле обойдены вниманием трудные вопросы той эпохи, такие как, например, что дала революция в американских колониях черному населению, находившемуся в большинстве своем в рабстве, и коренным жителям – индейцам. Многие отцы-основатели верили в превосходство бе-лых и примирились с рабством. Миранда не просто уходит от этих вопросов, он предложил новую интерпретацию истории в виде «цветного» кастинга. Актеры, изображающие Гамильтона, Вашингтона, Джефферсона и других главных героев – все латиноамериканцы и афроамериканцы. Единственными персонажами мюзикла, изображаемыми белыми актерами, являются король Георг III и британский лоялист. По мнению профессора Гарвардского университета Аннетт Гордон-Рид, межрасовый кастинг нейтрализует трудные вопросы о судьбе цветных в эпоху революции и ранней республики. Цветные отцы-основатели подошли для этого лучше, чем кастинг из белых актеров. Она подчеркивает, что «невозможно не попасть под обаяние актера Кристофера Джексона, исполняющего роль Дж. Вашингтона»³³. В результате, у молодого поколения американцев формируются образы, далекие от реальной истории XVIII в. Профессор истории одного из колледжей в штате Алабама рассказывала автору этой статьи в январе 2018 г., как одна из студенток спросила на занятии после просмотра мюзикла, действительно ли Вашингтон был афроамериканцем. Ситуация с расовыми проблемами оказалась весьма запутанной после появления «Гамильтона». Расовые проблемы в мюзикле не обсуждались ни в какой форме, сделал вывод исто-рик Мэтью Браун³⁴. К вопросу рабства и аболиционизма Миранда, по мнению У. Хоугленда, также адресуется весьма редко несмотря на то, что в книге Черноу Гамильтон весьма привлекательно изображен как «стойкий и верный аболиционист»³⁵. В этой связи Хизер Натанс метко определила бродвейский триумф Миранды как смелое изобретение новой биографии Гамильтона и как деконструкцию формирования национальной идентичности в том, как аудитория должна представлять себе расовое и этническое происхождение отцов-основателей Америки³⁶.

Важные проблемы оценки взглядов Гамильтона в мюзикле связаны с такими понятиями как иммиграция, демократия, федерализм применительно ко второй половине XVIII в. В книге Черноу «Александр Гамильтон», все-таки очень похожей на агиографию, и, по крайней мере, полной примет «шика основателей», больше напоминающего современный журнальный глянец, главный герой – провозвестник будущего расцвета Америки, защитник демократии. Гамильтон добился всего, несмотря на низкое происхождение, при помощи социального лифта, существующего в Америке для всех иммигрантов. Так обычно рисовали большую американскую мечту. В мюзикле Миранды иммигрант Гамильтон, рожденный вне брака на Карибском острове Невис, резко контрастирует с его высокопоставленными соперниками Т. Джефферсоном, Дж. Мэдисоном и А. Бэрром, каждый из которых являлся потомком семей старой вирджинской аристократии или «белой кости» из Новой Англии³⁷. Гамильтон в исполнении Миранды демонстрирует своими действиями и словами поддержку иммиграции. В реальности Гамильтон не всегда поддерживал иммиграцию в США, опасался враждебной агитации против США со стороны иностранцев, а в конце жизни поддерживал линию нативизма, выражавшуюся в противодействии притоку иноземцев. Мюзикл Миранды избегает темы о причастности Гамильтона к принятию «Законов об иностранцах и антиправительственной агитации» (1798)³⁸. Эти законы вводили увеличение сроков проверки натурализации иммигрантов на несколько лет, а также тяжелые наказания за антиамериканскую агитацию, к которой относили любую критику правительства. По мнению Ф. Магнеса, политические взгляды Гамильтона могут быть охарактеризованы как устойчивое движение в националистическую ксенофобию³⁹. У. Хоугленд обратил внимание на другое про-тиворечие, связанное с современным образом Гамильтона-иммигранта: по его мнению, до 1783 г. не было современных США, и, следовательно, не было особого духа иммигрантов. Гамильтон, житель Британской империи, переехал из одной колонии империи, Британской Вест Индии, в другую ее колонию, Нью-Йорк. Если Гамильтон – иммигрант, подчеркивал Хоугленд, тогда надо считать иммигрантом и Б. Франклина, приехавшего в колонию Пенсильвания из другой колонии, Массачусетса⁴⁰.

Демократизм Гамильтона и его приверженность принципам свободы и уважения общественного мнения широких слоев сограждан новой страны выглядит в мюзикле, как и в книге Черноу, сильно преувеличенным. По мнению Б. Смита, Гамильтон был бы крайне удивлен «от вида себя поющим, танцующим среди толпы простых людей»⁴¹. Гамильтон считал себя принадлежащим к группе образованных, богатых и рационально мыслящих людей и рассчитывал на то, что демократические тенденции, поднявшиеся слишком высоко в эпоху Революции, можно будет «выровнять» (по выражению Гамильтона “leveling”). Среди всех известных отцов-основателей Гамильтон был одним из самых консервативных по взглядам, если не считать его реакционером. Однажды на Конституционном Конвенте в 1787 г., Гамильтон выступил с шестичасовой речью, в которой доказывал, что новая американская нация должна вернуться к монархии, или, по крайней мере, выбирать президента и сенат пожизненно⁴². Следовательно, настоящий Александр Гамильтон не подошел бы сегодняшней Америке ни в социальном, ни в политическом отношении, хотя мюзикл показывает его вполне современным и прогрессивным. Известный специалист по истории революции и образования США Джоанн Фримен обнаружила еще ряд консервативных политических взглядов Гамильтона, не нашедших отражения в мюзикле: «Мы не узнаем из пьесы о том, что идея центрального правительства в Новом свете выросла из его восхищения Старым Светом и Британией. Мы не узнаем об импульсивных привычках Гамильтона использовать военное решение политических проблем. Мы не увидим его глубокое недоверие народным массам и сомнения в демократии. До самого дня своей смерти Гамильтон верил, что Американская республика неизбежно должна была пасть. Мюзикл “Гамильтон” не копает так глубоко»⁴³.

В другом тексте Фримен несколько более позитивно отзывается о мюзикле «Гамильтон», определяя его как сложный опус для критики ис-ториками: «Это гибридное творение, наполненное изобретениями, упущениями и фантазиями, но вдохновленное биографией и наполненное ссылками на исторические документы, события и персонажи. В Гамильтоне много истории, и она представлена с энтузиазмом, уважением и оценкой исторического ремесла, что усложняет историкам сопротивление»⁴⁴. Фримен полагает, что мюзикл вызовет большое желание американской публики «идти дальше» и узнать больше о корнях своей страны. Импульс пьесы можно и нужно использовать для добра, подчерки-вает Фримен, историки и преподаватели на его основе могут рассказать о реальной истории. Они могут использовать темные места и упущения пьесы и должны в полной мере воспользоваться тем, как «Гамильтон» развернул историю основания Америки⁴⁵.

Противоречивость исторического материала, на котором была построена сначала книга Черноу о Гамильтоне, а затем мюзикл Миранды, казалось бы, должна была вызвать серьезные политические споры в современной Америке. Однако получилась совершенно обратная картина. Мюзикл «Гамильтон» снискал одобрение и восхищение как консервативных, так и либеральных политиков. Он отвечал настроениям многих американцев с самыми разными политическими и культурными интересами. Бродвейское шоу помогает конструировать новый «гражданский миф» американской истории, примиряющий консерваторов и представителей различных оттенков либеральных взглядов. Р. Романо изумленно отметила: «Что именно происходит? “Гамильтон” объединил американцев несмотря на партийные различия и, что еще более удивительно, сделал это при помощи рассказа об американской истории, предмет, который в последние годы вдохновил горячие конфликты вокруг учебников, музейных выставок и школьных программ»⁴⁶. Восхищение брод-вейским мюзиклом высказали, как уже говорилось, президент Обама, Билл и Хилари Клинтон, Берни Сандерс. Не меньше восторгов «Гамильтон» вызвал у бывшего вице-президента и представителя крайне правых в Республиканской партии Д. Чейни и Дж. Буша-младшего. Нынешний вице-президент США, республиканец М. Пенс заявил, что «шоу было невероятным и настоящим удовольствием»⁴⁷, несмотря на то, что во время его посещения мюзикла актер, исполнявший роль Аарона Бэрра, обратился к нему после спектакля с политическим посланием, в котором выражалась тревога по поводу планов новой администрации президента Д. Трампа и сохранения американских ценностей⁴⁸.

Р. Романо считает, что главная причина привлекательности истории в мюзикле «Гамильтон» для многих заключается в том, что американцы находятся сейчас в поисках нового гражданского мифа. На протяжении многих десятилетий эпоха основания страны, по ее мнению, считалась некоей формой американской исключительности, которая позволяла забыть о многих трудных вопросах истории: признание рабства оправданным, жесткие колониальные действия поселенцев в отношении коренного населения, и долгую историю превосходства белых⁴⁹. Этот традиционный гражданский миф, по мнению Романо, был больше обращен к белым. «Гамильтон» Миранды помогает исправить мифы основания американской истории и позволяет всем людям, независимо от их расового, этнического или иммиграционного происхождения, утверждать о своей полной принадлежности к новой нации.

Таким образом, обсуждения мюзикла «Гамильтон» свидетельствует о сложных отношениях между социокультурными полями академической и публичной истории. Академическая история откликнулась на появление фактически далекой от реальной и проверяемой по первоисточникам истории Александра Гамильтона с большим опозданием. Биография Гамильтона, написанная Черноу с серьезными признаками прославления и бренда «шика основателей», не была замечена и глубоко отрецензирована профессиональными историками. Никто не обратил внимания на неточности и смещение оценок Гамильтона в направлении глорификации и презентизма в книге Черноу. Закономерно что Миранда принял книгу Черноу за реальную академическую биографию.

Америка XXI в. еще более многообразная, многорасовая и мультикультурная, чем в XVIII в., одновременно, артикулирует чувство американской идентичности. Мюзикл «Гамильтон» инсценирует дискуссии на эти темы. Отношение к истории у Миранды очень своеобразное. Вполне естественно, что он обратился к Черноу за консультированием, чтобы все выглядело на сцене более достоверным с точки зрения истории. Однако ответов на главные вопросы, на которых строится история в «Гамильтоне», зритель или читатель текстов мюзикла не найдет. Мюзикл запутывает всю реконструкцию прошлого.

Историки считали, что между настоящим и прошлым, даже не совсем отдаленным от настоящего, имеется глубокая пропасть: прошлое – другая страна. Миранда образно подчеркивает, что современность и эпоха ранней республики составляют единое время, он без церемоний перенес действие истории двухсотлетней давности в современный Нью-Йорк. В общем, получился презентизм в трактовке, предложенной фран-цузским историком Франсуа Артогом: «Как историк, пытающийся быть внимательным к своему времени, я, наряду со многими другими, наблю-дал за быстрым возвышением категории настоящего, пока не стала очевидной его вездесущесть. Эту ситуацию я называю “презентизмом”»⁵⁰. Современность оказывает давление, заставляет время сжиматься. Прошло два столетия, но по для Миранды люди не меняются и поступают совершенно одинаково. Существует вечное настоящее. А как же история, свидетельства прошлого о том, что люди жили иначе, чем сегодня? Все просто: обломки, остатки прошлого не успевают стать руинами, они остаются рядом в современности, и она все удерживает и подавляет.

Историки призывают рассматривать событие или деятельность личности как изменчивую структура или в процессе изменений. Александр Гамильтон у Л.-М. Миранды статичен, в начале и в конечной сцене мюзикла – он совершенно одинаковый герой, создавший современную Америку. Даже в парадной биографии Р. Черноу А. Гамильтон показан как человек с меняющимися взглядами, после сорока лет он становится все более консервативным и т.д. Современные историки требуют изучения более широкого, прежде всего, социального и культурного контекста события или деятельности исторического героя. У Миранды контекст сужен до сравнительно немногочисленной группы героев вокруг Гамильтона, все-таки это не весь народ; народные массы в мюзикле «Гамильтон» не действуют.

БИБЛИОГРАФИЯ / REFERENCES

Артог Ф. Порядок времени, режимы историчности. 30 июля 2008. URL: http://polit.ru/article/2008/07/30/hartog/ [Artog F. Poryadok vremeni, rezhimy istorichnosti. 30 iyulya 2008. URL: http://polit.ru/article/2008/07/30/hartog/]

Бёрк П. “Перформативный поворот” в современной историографии (перевод с английского К.А. Левинсона) // Одиссей: Человек в истории. 2008. С. 337-354 [Byork P. “Performativnyj povorot” v sovremennoj istoriografii (perevod s anglijskogo K.A. Levinsona) // Odissej: CHelovek v istorii. 2008. S. 337-354]

Репина Л.П. Наука и общество: публичная история в контексте исторической культуры эпохи глобализации // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. 2015. Т. 157, кн. 3. С. 55–67 [Repina L.P. Nauka i obshchestvo: publichnaya istoriya v kontekste istoricheskoj kul'tury epohi globalizacii // Uchen. zap. Kazan. un-ta. Ser. Gumanit. nauki. 2015. T. 157, kn. 3. S. 55–67]

Репина Л.П. Историческая наука, исследовательские практики российских историков и перспективы «публичной истории» // Российская интеллигенция в условиях цивилизационных вызовов: сборник статей. Чебоксары: ЦНС «Интерактив плюс», 2014. С. 7-12 [Repina L.P. Istoricheskaya nauka, issledovatel'skie praktiki rossijskih istorikov i perspektivy «publichnoj istorii» // Rossijskaya intelligenciya v usloviyah civilizacionnyh vyzovov: sbornik statej. CHeboksary: CNS «Interaktiv plyus», 2014. S. 7-12]

Савельева И.М. Профессиональные историки в «публичной истории» // Новая и новейшая история. 2014. № 3. С. 141-155 [Savel'eva I.M. Professional'nye istoriki v «publichnoj istorii» // Novaya i novejshaya istoriya. 2014. № 3. S. 141-155]

Савельева И.М. Городское прошлое в практиках публичной истории // HONORIS CAUSA, сборник научных статей, посвященный 70-летию профессора Виктора Владимировича Сергеева. Санкт-Петербург: «Нестор-История», 2016. С. 255-264 [Savel'eva I.M. Gorodskoe proshloe v praktikah publichnoj istorii // HONORIS CAUSA, sbornik nauchnyh statej, posvyashchennyj 70-letiyu professora Viktora Vladimirovicha Sergeeva. Sankt-Peterburg: «Nestor-Istoriya», 2016. S. 255-264]

Савицкий Е.Е. “Перформативный поворот” в историографии - другие версии (Комментарий к статье Питера Бёрка) // Одиссей: Человек в истории. 2008. С. 355-366 [Savickij Е.Е. “Performativnyj povorot” v istoriografii - drugie versii (Kommentarij k stat'e Pitera Byorka) // Odissej: CHelovek v istorii. 2008. S. 355-366]

Allen B. Alexander Hamilton: The Enlightened Realist // Hudson Review. 2004. Vol. 57. No 3. P.497-508.

Brown M. A. Founding, If You Can Keep It // The Independent Review. 2017. Vol. 21. No. 4. P. 489–496.

Chernow R. Alexander Hamilton. New York: Penguin Books, 2004. 818 p.

Cogliano F. Founders Chic // History. 2005. Vol. 90. Issue 299. P. 411-419.

A Companion to Public History. Ed. By David Dean. Hoboken, NJ: Wiley, 2018. 549 p.

D'Orio, W. Hamilton Goes to High School // Education Next; Cambridge. 2017. Vol. 17. Isue 3. URL:https://search.proquest.com/docview/1907276063/fulltext/DDB0A243D8744366PQ/5?accountid=29004/ Last accessed 25.07.2018.

Freeman J. B. Will the Real Alexander Hamilton Please Stand Up? // Journal of the Early Republic. 2017. Vol. 37. No 2. P. 255-262.

Glassberg D. Sense of History: The Place of the Past in American Life / D. Glassberg. Amherst: University of Massachusetts, 2001. 267 p.

Gordon-Reed A. Legacy. What is a legacy? // History Today. 2016. No 11. P. 4-5.

Historians on Hamilton: How a Blockbuster is Restaging America’s Past. Edited by Renee C. Romano and Claire Bond Potter. New Brunswick: Rutgers University Press, 2018. 399 p.

Kitch C. Anniversary Journalism, Collective Memory, and the Cultural Authority to Tell the Story of the American Past // Journal of Popular Culture. 2002. Vol. 36. Issue 1. P. 44-67.

Magness Ph. W. Alexander Hamilton as Immigrant: Musical Mythology Meets Federalist Reality // The Independent Review. 2017. Vol. 21. No. 4. P. 497-508.

Memory and American History. Ed. By David Thelen / Ed. By David Thelen. Bloomington: Indiana University Press, 1989.

Miranda L-M., McCarter J. Hamilton the Musical. New York: Grand Central Publ., 2016. 288 p.

Nathans H.S. Crooked Histories. Re-presenting Race, Slavery, and Alexander Hamilton Onstage // Journal of the Early Republic. 2017. Vol. 37. No 2. P. 271-278.

NCPH 2017 Annual meeting. Working groups // http://ncph.org/conference/2017-annual-meeting/working-groups/

The New York Times. 2016. November 19.

Public History Defined? // http://blog.historians.org/2007/06/public-history-defined/

Rosenzweig R., Thelen D. The Presence of the Past: Popular Uses of History in American Life. New York: Columbia University Press, 1993. 291 p.

Smith B.G. Alexander Hamilton the Wrong Hero for Our Age // Independent Review. 2017. Vol. 21. No 4. P. 519-522.