РОССИЙСКО-НЕМЕЦКИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ СВЯЗИ В ЗЕРКАЛЕ НОВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
Russian-German intellectual communications in the mirror of new research

Изучению германской истории в России всегда отводилось особое место. Это же касается и прошлого двухсторонних отношений, наполненных примерами войны и мира, конфронтации и сотрудничества, культурного обмена и закрытости. Многообразие форм взаимоотношений двух стран, их сложность и противоречивость дает богатую почву для исследователей. Но, главное, дает многочисленные примеры интеллектуального диалога, которые не смогли оборвать даже самые мрачные исторические события и потрясения.

Вышедший в 2015 г. в Саратове сборник научных трудов «Историческая память и стратегии российско-немецкого межкультурного диалога»¹ посвящен узловым проблемам российской и германской истории XVIII–XX вв., преимущественно в сфере интеллектуальных контактов. Как отметил один из редакторов книги проф. И.Р. Плеве, появление ее в Саратове не случайно: «На протяжении долгого времени Поволжье было одним из главных центров немецкой диаспоры в России, а в культурной и интеллектуальной жизни Саратова немецкий компонент играл огромную и неповторимую роль» (С. 3). Стоит добавить, что саратовские ученые в своих исследованиях не раз обращались и к немецкой, и к российско-немецкой тематике. Уместно вспомнить имя В.А. Ермолаева (1910–2000), автора квалифицированных работ о Реформации в Германии. Его перу также принадлежат интересные мемуары, в которых он, среди прочего, рассказал о службе в Советской военной администрации в Германии². В советские годы к изучению германской истории обращались и другие саратовские исследователи (Н.Ф. Жирнов, В.И. Чернов, А.В. Родионов, Л.И. Солодкова, Т.М. Негуляева), но полноценное ее изучение началось уже в 1990-е гг., благодаря открытию архивов, возможности стажировок за рубежом, установлению партнерских отношений с германскими научными и образовательными организациями³. Так, развитие тесного сотрудничества Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского с Университетом Дуйсбург-Эссен сделало возможным появление интересных исследований о германской военной элите в годы Первой мировой войны (Л.В. Ланник), о взаимоотношениях Советской России с Веймарской республикой (А.В. Лучников) и др. В постсоветские годы в Саратове началось плодотворное исследование немцев Поволжья и, шире, российских немцев, чему способствовали уникальные материалы региональных архивов по данной теме. Работы И.Р. Плеве, А.А. Германа, А.В. Воронежцева, Е.М. Ериной и др. известны теперь далеко за пределами России. Крупные немецкие историки (К. Шлёгель, В. Дённингхаус, В. Хердт, Д. Брандес, А. Айсфельд и др.) стали регулярно посещать Саратов для занятий в архивах и библиотеках, для общения и консультаций со своими коллегами. В 2005 г. на базе Саратовского социально-экономического университета состоялось заседание Совместной комиссии по изучению новейшей истории российско-германских отношений и коллоквиум «Вторая мировая война в исторической науке и культура памяти в Германии и России». Участие в них приняли ведущие российские и немецкие ученые. В 2011 г. в рамках сотрудничества между Саратовским государственным техническом университетом им. Ю.А. Гагарина и Международным институтом по изучению учебников им. Г. Эккерта в Брауншвейге была организована конфе-ренция «Культурная память и мемориальные коммуникации в учебниках и учебной литературе: опыт России и Западной Европы», которая получила множество восторженных отзывов, а сборник ее материалов стремительно разошелся среди читателей, став библиографической редкостью⁴. Сборник «Историческая память и стратегии российско-немецкого межкультурного диалога» тоже стал результатом активного научного взаимодействия саратовских ученых с коллегами из других городов и стран. Его составители стремились еще раз указать на важность российско-немецкого диалога, преодоление мемориальных барьеров и развитие двухсторонних научных связей. Статьи сборника выстроены хронологически: от начала XVIII в. до наших дней, они представляют собой законченные очерки, рассматривающие те или иные аспекты германской истории или прошлого российско-немецких связей. Большинство проблем, поднятых в них, относится к числу малоизученных.

В статье украинского историка А.Н. Слесаренко (Днепропетровск) рассказывается о немецких наемниках в армии Карла XII и их участии в Северной войне. Автор детально прослеживает пути их рекрутирования в шведское войско, отметив, что значительное число немцев оказалось на шведской службе еще после вхождения в состав королевства Прибалтики и Западной Померании. Он также указал на большую роль религиозного фактора: немцы-протестанты охотно шли в армию к близким им по вере шведам, в то время как процент немцев-католиков среди наемников не превышал 10%. Карл XII был заинтересован в привлечении новых солдат и офицеров. Широкие возможности вербовки в немецких землях открылись перед ним в 1706 г. после выхода Саксонии из Северной войны. По подсчетам А.Н. Слесаренко, король навербовал там 14 тыс. чел., которые были объединены в 10 полков (С. 10). Часть из них (более 8 тыс.) Карл XII повел с собой в поход на Россию. Автор обрисовал их участие в сражении под Рашевкой 15 февраля 1709 г. и в Полтавской битве 27 июня 1709 г. Он отметил, что после поражения шведской армии и пленения значительного числа ее участников, немецким наемникам было предложено перейти на русскую службу. Многие из них последовали этому призыву и в дальнейшем были расквартированы в городах Поволжья, Урала и отчасти Сибири. К сожалению, в своей статье А.Н. Слесаренко не коснулся условий их жизни и службы в России, взаимоотношений с начальством и местным населением.

Видный чешский историк Ф. Штеллнер (Прага), автор многочисленных исследований по российской истории XVIII в.⁵, хорошо знакомых и российским читателям⁶, подготовил статью о русско-немецких интеллектуальных контактах в XVIII в. в свете создания Академии наук в Санкт-Петербурге. Он попытался взглянуть на научные коммуникации сквозь призму теории модернизации, его заинтересовал трансфер идей и практики передачи знания, опыт заимствования европейских инноваций в России, особенно в зеркале российско-немецких научных контактов. Ф. Штеллнер сравнил культурные процессы, протекавшие в Центральной Европе и России, показал их типологические сходства. Петр Великий своими реформами пытался стремительно преодолеть тогдашнюю российскую периферийность. Но в то время и в Центральной Европе наблюдалось интеллектуальное отставание от Западной Европы – из-за последствий Тридцатилетней войны, влияния абсолютизма, замедленного развития среднего класса и др. Штеллнер указал, что иностранные ученые присутствовали во всех европейских научных учреждениях XVIII в., а потому приглашение таковых в Россию не было явлением экстраординарным. Автор осветил мотивы, которые заставляли немецких интеллектуалов ехать в далекую и малоизвестную страну. Так, в России для получения профессуры не требовалась обязательная докторская диссертация, а это обстоятельство открывало для молодых немецких ученых возможность сравнительно быстрого карьерного продвижения. Историк отметил также успехи российской пропаганды, создавшей позитивные представления об условиях работы в России, и подчеркнул, что развитие российско-немецких контактов способствовало последующему оживлению русско-чешских научных и культурных связей.

О.Ю. Абакумов (Саратов) продолжил начатое ранее изучение биографии Луи Шнейдера, немецкого актера, журналиста, издателя и агента русского влияния в Европе⁷. В своей статье он создает параллельные портреты немецкого актера и русского императора Николая I, анализирует причины «сложившейся общности взглядов, столь разных по масштабу деятельности фигур политической жизни Пруссии и России» (С. 37). Луи Шнейдер многократно встречался с русским императором в 1833–1853 гг., он был очарован масштабом его личности, воплощавшей для него идеалы «полицейского государства». Автор подробно описывает обстоятельства превращения Шнейдера из искреннего почитателя России в платного агента влияния, автора заказных пропагандистских статей, выражавших идеалы охранительства. Россия всегда была для Л. Шнейдера символом стабильности и могущества государства. Даже после смерти Николая I он продолжал находиться на службе у III Отделения, и уже в 1870-х гг. предупреждал своих покровителей об опасности международного союза рабочих и угрозе революции в России.

Известный немецкий историк В. Дённингхаус (Люнебург) сосредоточил внимание на роли Крестьянского поземельного банка в аграрной модернизации России в кон. XIX – нач. ХХ в., тем самым подведя итоги ранее проделанных исследований⁸. Его интересует специфика проведения столыпинской реформы в Поволжье и ее отражение в жизни немецких земледельцев. В. Дённингхаус показал дискриминационную политику Крестьянского поземельного банка в отношении нерусского, в т.ч. немецкого, крестьянства, выражавшуюся в отказе от выделения кредитов при выкупе помещичьих земель. В 1904–1909 гг. немцам также было запрещено продлевать арендные договоры на государственные земли, ранее находившиеся в их пользовании. Считалось, что бывшие немецкие колонисты были более зажиточными, чем местные крестьяне, а потому не нуждались в помощи при покупке новых земель. Более того, поддержка их создавала бы опасную конкуренцию русским земледельцам. По мнению В. Дённингхауса, такая позиция была следствием русификаторской политики Александра III. И все же, как показал историк, отдельные случаи нарушения правительственных запретов случались. Например, и в Самарской, и в Саратовской губерниях были зафиксированы случаи продажи казенной земли немецким земледельцам, в том числе при помощи кредитов Крестьянского поземельного банка.

Сразу две статьи в сборнике посвящены выдающемуся правоведу профессору Давиду Давидовичу Гримму (1864–1941), одному из представителей известной ученой фамилии, ведущей начало от немцев-колонистов, приехавших в Россию по приглашению Екатерины II. Фигура Д.Д. Гримма привлекает в последнее время внимание исследователей⁹. Это не удивительно, ибо он был не только блестящим ученым и научным администратором, но также крупным общественным деятелем. Потому большой интерес представляет совместная статья эстонского историка-архивиста Т.К. Шор (Тарту) и ее российских коллег А.В. Воронежцева (Саратов) и М.В. Ковалева (Саратов). В ней они рассказывают о неизданных мемуарах Д.Д. Гримма «Из жизни Государственного совета 1907–1911 гг.», написанных в годы вынужденной эмиграции в конце 1920-х гг., и хранящихся в Историческом архиве. Как показали авторы, эти воспоминания являются важнейшим источником по истории предреволюционной России, они охватывают широкий круг сюжетов, связанных с историей органов высшей государственной власти, парламентаризма, борьбы за академические свободы, воссоздают портреты выдающихся политических и общественных деятелей Российской империи (С.Ю. Витте, В.Н. Коковцов, А.Ф. Кони, П.А. Столыпин, В.И. Вернадский, М.М. Ковалевский и др.), раскрывают особенности мировоззрения имперских элит на фоне переломных событий истории (револю-ция 1905–1907 гг., Первая мировая война, Февральская революция). Фрагмент мемуаров Д.Д. Гримма опубликован в приложении к статье.

Эту тему продолжил в своей статье М.В. Ковалев, проанализировав взгляды Д.Д. Гримма и М.А. Таубе на университетский вопрос в России в начале ХХ в. Барон Таубе происходил из знатной прибалтийской немецкой фамилии, был крупным ученым, специалистом по международному праву. При этом, в отличие от Д.Д. Гримма, он был человеком консервативных взглядов, а потому принял приглашение печально известного министра народного просвещения Л.А. Кассо пойти в его заместители. На этом посту М.А. Таубе повел жесткую борьбу с либеральной профессурой. Д.Д. Гримм же был последовательным сторонником академических свобод, сопротивлявшимся административному произволу. Свои взгляды он отстаивал в качестве члена Государственного Совета, коим являлся с 1907 г., и по этой причине министерство народного просвещения прилагало огромные усилия, чтобы выдворить Гримма из его состава. Однако попытки эти окончились безрезультатно. Оба героя статьи, вне всякого сомнения, являлись яркими личностями и одаренными учеными, но их общественные и политические пути на определенном этапе разошлись. В итоге, как говорит автор статьи, либеральная интеллигенция увидела в Д.Д. Гримме символ борьбы за академические свободы, отношение же к барону М.А. Таубе изменилось: в глазах общественности он превратился из талантливого ученого в душителя свобод (С. 106). Причины таких метаморфоз, хорошо известных и ученому сообществу нашего времени, стали предметом осмысления М.В. Ковалева.

Чешский историк Р. Собехарт (Прага) рассказал об отношении Вилли Брандта к СССР в период его эмиграции в 1933–1947 гг. Он показал трудную и противоречивую эволюцию взглядов немецкого политика на СССР. От резкого неприятия сталинской империи он перешел к мысли, что Советский Союз является главной силой, «которая противостоит империалистическим интересам западных держав», а потому способен обеспечить победу социализма в мире. Историк показал, что в 1930-е гг. В. Брандт с симпатией относился к некоторым элементам советской плановой экономики, правда впоследствии он пересмотрел свои взгляды. В то же время он оставался непримиримым противником сталинских репрессий, отмечал разрушительное воздействие Коминтерна на единство социалистического фронта. Именно поэтому В. Брандт крайне негативно оценивал пакт Молотова-Риббентропа, увидев в нем предательство мирового рабочего движения и доказательство того, что «политика Сталина в любой точке мира может усилить реакционные антисоциалистические и антирабочие силы» (С. 115). Разворот во взглядах произойдет во время Великой Отечественной войны, когда Брандт будет восхищен мужеством и героизмом советского народа. Он откажется от прежних воззрений и будет даже говорить, что советско-германский пакт 1939 г. был навязан предательской политикой западных держав. Очередной поворот произойдет в 1948 г., когда Брандт будет лично наблюдать процессы советизации в Восточной Европе. Р. Собехарт отмечает, что несмотря на новую волну критики, СССР для Брандта останется главным победителем нацизма и одновременно социалистической силой. Это предопределит его готовность к диалогу и поиску путей взаимопонимания, особенно в период реализации «Остполитики».

Проф. Ю.А. Мизис (Тамбов) на основе неизвестных документов из регионального архива рассказал о положении военнопленных в лагере № 188 Тамбовской области в годы Великой Отечественной войны. Главное внимание он уделил анализу фактов побега военнопленных, попытался понять их мотивы и планы. В статье описываются практики привлечения военнопленных на хозяйственные работы, их отношения с лагерным начальством и местным населением, модели поведения и пр. Отмечено определенное смягчение лагерного режима в 1945 г., когда определенному числу военнопленных стали разрешать уходить и приходить на работы без охраны, когда их стали награждать выходными и увольнительными. Таким образом, в последний период существования лагеря «уровень дисциплины для спецконтингента был приближен к нормам советских воинских частей, режим был значительно ослаблен и становился достаточно вольным» (С. 135).

Тему русско-немецких интеллектуальных связей сквозь призму истории Зарубежной России затрагивает М.В. Ковалев. В своей статье он продолжает начатое ранее изучение биографии выдающегося историка профессора А.В. Флоровского¹⁰ и тему научных коммуникаций в русской эмигрантской среде¹¹. А.В. Флоровский был выслан из Советской России в 1922 г., вся его последующая жизнь и научная деятельность будут связаны с Прагой. В статье рассматриваются его научные контакты с немецкими славистами Э. Винтером, Р. Виттрамом, Д. Герхардтом, К. Грау, Г. Закке, Х. Мором, Г. Нойбауэром, К. Штелли-ном и др. Автор показал, что стимулом установления и развития этих связей стало изучение Флоровским русско-австрийских и русско-чешских отношений, а также эпохи Петра Великого. Анализ научных коммуникаций позволил сделать вывод об определенной аполитичности и даже некотором конформизме Флоровского. Показательны в этом плане его контакты в годы Второй мировой войны с Э. Винтером, возглавлявшим тогда отдел Восточно-Европейской интеллектуальной истории в Фонде Рейнхарда Гейдриха. М.В. Ковалев пишет о Флоровском: «Достаточно обратить внимание на то, с какой легкостью он находил общий язык с носителями самых разных политических взглядов: от убежденного марксиста Г. Закке до фанатичного нациста Й. Пфитцнера. При этом ни в одном из писем мы не найдем даже малейшего намека на то, к какому лагерю принадлежал сам историк, каким силам он симпатизировал» (С. 161). Раскрываются интересные факты биографии ученого-эмигранта, в т.ч. попытка Г. Нойбауэра пригласить его в ФРГ для чтения лекций, которую, правда, так и не удалось воплотить в жизнь. В приложении к статье приведены избранные фрагменты из переписки А.В. Флоровского с немецкими коллегами, извлеченные из обширного личного фонда историка в рукописном собрании Славянской библиотеки в Праге.

Сразу три статьи сборника посвящены взаимодействию СССР и ГДР в сфере образования и науки. Чешский историк П. Соби (Прага) рассмотрел обстоятельства создания Высшей школы экономики в Берлине, учрежденной в качестве оплота новой экономической науки в ГДР, а потому названной современниками «красным монастырем на Шпрее». К слову, П. Соби опубликовал уже ряд ценных работ в этом направлении¹², имеющиеся наработки позволили ему провести компаративный анализ проблемы, сравнив, к примеру, опыты советизации образования в ГДР, Чехословакии и Польше. В поле его зрения попали идеологические и практические составляющие учебного процесса, научно-педагогические кадры, международные связи берлинской школы, в т.ч. влияние на ее работу советских консультантов, напр. члена-корреспондента АН СССР В.П. Дьяченко и проф. Н.И. Виноградова. Предполагалось, что Высшая школа экономики в Берлине будет создавать новую управленческую элиту. Показательно, что многие из ее основателей не имели специального экономического образования, но обладали большим профсоюзным или партийным опытом. Вместе с тем, экономисты старой выучки от работы отстранялись. Неудивительно, что имевшийся преподавательский состав был неспособен дать студентам полноценные знания. Как показал П. Соби, власти ГДР уже в 1950-е гг. осознали неэффективность высших школ нового типа в подготовке квалифицированных специалистов, что стало одной из причин реорганизации экономического образования в 1956–1958 гг. и попытки приблизить его к стандартам старых университетов. П. Соби установил, что берлинские экономисты во всем старались копировать советскую политэкономию, но это стремление не всегда находило понимание даже в социалистическом лагере. С другой стороны, в ГДР не было ни одного предприятия или учреждения, где выпускники школы не занимали бы значительных должностей. П. Соби обнаружил серьезное противоречие в практике работы Высшей школы экономики: с одной стороны, ее выпускники должны были статьи эффективными менеджерами и технократами, но, с другой стороны, они должны были быть «убежденными коммунистами, которые будут целеустремленно принимать участие в строительстве нового утопического общества» (С. 197). Закономерно, что после объединения Германии школа была не реорганизована, а ликвидирована, не имея шансов вписаться в новую реальность.

О.С. Нагорная (Челябинск), в последнее время активно изучающая культурную дипломатию СССР в период «холодной войны»¹³, посвятила свою статью практикам академической мобильности в Восточном блоке на примере пребывания студентов из ГДР в советских высших школах. Она исходит из того, что транснациональные научные и академические контакты стали неотъемлемой частью межблокового противостояния, причем использовались не только как средство поддержания имиджа государства и системы, но и как канал идеологического и политического влияния (С. 200). Автор замечает, что во второй половине ХХ в. российско-германская академическая мобильность впервые поменяла свое направление: студентов из ГДР в массовом порядке отправляют на стажировку в СССР. Одним из мотивов был исход ученых и высококвалифицированных специалистов в Западную Германию, необходимость перестройки собственной системы образования по советским образцам. О.С. Нагорная рисует социальный портрет немецких студентов в СССР, механизмы их отбора, анализирует их учебные практики, процессы вхождения в советскую образовательную среду; выявляет трудности, с которыми они сталкивались. Со стороны советских властей имели место многочисленные попытки ограничить частные коммуникации, вписать научные контакты исключительно в официальные рамки. Далеко не все немецкие студенты смогли адаптироваться к жизни и учебе в новой культурной среде, причем одной из главных проблем был недостаточной уровень знания русского языка. Молодежи из ГДР была непривычна и непонятна советская система образования, контроль посещения занятий, отсутствие дисциплин по выбору. Студенты порой были лишены возможности проходить практику на тех или иных объектах из-за запретов со стороны КГБ. Автор отмечает, что руководство ГДР обладало большой самостоятельностью в подборе кандидатов и исходило из уровня развития и загруженности собственных образовательных учреждений. Это нередко приводило к противоречиям с советской стороной. Получение советского диплома открывало дополнительные возможности для построения карьеры в ГДР. Многие выпускники смогли воспользоваться полученным культурно-образовательным капиталом для интеграции в новое общество и работы в сфере партнерства с Восточной Европой (С. 213). Статья О.С. Нагорной открывает перспективы для изучения культурного и интеллектуального трансфера в эпоху «холодной войны».

Профессор-экономист А.В. Пахомова подготовила очерк о собственной научной стажировке в ГДР в 1978/1979 гг. Таким образом, в сборнике возникает еще один интересный сюжет, связанный с историей академической мобильности. А.В. Пахомова была отправлена в Дрезден в Высшую школу транспорта и связи для изучения теории и практики внутрипроизводственного хозрасчета на предприятиях. Практика отправки стажеров наглядно демонстрирует интерес советской стороны к зарубежным наработкам, который был, в конечном счете, вызван потребностью реформирования стагнирующей экономики. Автор подробно описывает быт советских стажеров, особенности образовательного процесса, личные и деловые коммуникации с германскими специалистами. Важная особенность: в отличие от германских студентов в СССР, советские специалисты, а также студенты, имели право свободного передвижения по территории ГДР. О нескольких таких путешествиях А.В. Пахомова также ярко и насыщенно пишет в своем очерке.

Крупнейший немецкий специалист по школьным учебникам Р. Майер (Брауншвейг) коснулся злободневной темы мемориальных коммуникаций в учебной литературе. В своей статье он описал немецко-польский опыт подготовки совместного учебника по истории, указав на него как на пример позитивного межгосударственного сотрудничества с целью преодоления мемориальных барьеров. Р. Майер проанализировал дидактические принципы составления немецко-польского учебника, характер изложения в нем материала, особенно по острым темам. Кроме того, он проиллюстрировал работу рассказами о финансировании проекта, переводе текстов, практике распространения учебника по школам, оценил отзывы о нем польских и немецких педагогов. Учебник позволил выработать эффективную модель разрешения конфликтов и развития взаимопонимания между народами, воплощенную в учебном нарративе. Не случайно, этот учебник был переведен на корейский язык и стал объектом пристального изучения в Южной Корее, а также примером того, какими могут быть учебники в конфликтных пространствах. Автор справедливо отметил, что подобные учебники открывают транснациональные перспективы изучения история. Статья особенно интересна в контексте российско-германского опыта по созданию совместного учебника по истории.

Статья молодой исследовательницы Г.И. Тимашовой выбивается из рамок российско-немецкой тематики, поскольку она посвящена франко-немецкому языковому пограничью в Эльзасе и Лотарингии. Тем не менее, перед нами интересный пример российского взгляда на проблему культурно-языкового пограничья в Западной Европе, еще недостаточно изученного отечественными специалистами. Автор прослеживает исторические особенности складывания культурного и лингвистического ландшафта региона, который предопределил сложную конструкцию идентичности эльзасцев и лотарингцев, а также указывает на трудности, возникавшие перед местными жителями в процессе самоидентификации на фоне политических потрясений и перекройки границ.

Авторы сборника обратились к многообразным проблемам из истории Германии и российско-германских связей, таких как войны и их последствия в судьбах народов и конкретных людей, двухсторонние научные и образовательные связи, идеологические конструкты и стереотипы. Статьи сборника поднимают немало интересных вопросов и открывают перспективы для их дальнейшего углубленного изучения, очерчивают новые исследовательские направления. Они наглядно демонстрируют разнообразие форм российско-немецких контактов, в т.ч. в непростые моменты истории двух стран. Несмотря на некоторый тематический эклектизм, рецензируемый сборник является серьезным вкладом в изучение российско-немецких отношений.

БИБЛИОГРАФИЯ

Абакумов О.Ю. Тайная роль актера Л. Шнейдера (из истории заграничной агентуры III Отделения) // Николаевская Россия: власть и общество. Саратов: Изд-во СГУ, 2004. С. 181–204.

Абакумов О.Ю. «…Чтоб нравственная зараза не проникла в наши пределы». Из истории борьбы III Отделения с европейским влиянием в России (1830-е – начало 1860-х гг.). Саратов: Научная книга, 2008. 214 с.

Абакумов О.Ю. Немецкий корреспондент русской газеты Л. Шнейдер о событиях 1849 г. в Берлине // Россия – Германия: уроки войны и мира: к 100-летию начала Первой мировой войны. Саратов: ПИУ имени П.А. Столыпина, 2014. С. 90–96.

Галчева Т.Н., Ковалев М.В. «...Чтобы сохранить, собрать и (своевременно) передать будущему». Переписка А.П. Мещерского с А.В. Флоровским (1956–1967) // Славянский альманах. 2014. № 1–2. С. 84–99.

Дербов Л.А. Историческая наука в Саратовском университете. Саратов: Изд-во СГУ, 1983. 152 с.

Дённингхаус В. «Что русскому хорошо, то немцу – смерть»? Земельные отношения и аграрная реформа в немецких колониях Поволжья (1900–1914 гг.) // Россия XXI. 2011. № 4. С. 82–101.

Дённингхаус В. Революция, реформа и война: немцы Поволжья в период заката Российской империи. М.: РОССПЭН, 2015. 328 с.

Ермолаев В.А. «Без гнева и пристрастия»: Записки историка / Подгот. текста Т.В. Широковой, вступ. ст., коммент., указ. имен В.Н. Парфенова и В.А. Соломонова. Саратов: Изд-во СГУ, 2009. 564 с.

Историческая память и стратегии российско-немецкого межкультурного диалога / Под ред. М.В. Ковалева и И.Р. Плеве. Саратов: Изд-во СГТУ имени Ю.А. Гагарина, 2015. 256 с.

Исторический факультет Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского: 90 лет / Сост. В.Н. Парфенов, В.П. Тотфалушин, М.В. Ковалев. Саратов: Темпус, 2007. 54 с.

Ковалев М.В. «На этих съездах мы растем и в своих, и в чужих глазах...»: из истории научных коммуникаций русской эмиграции (1921–1930) // Россия XXI. 2013(а). № 4. С. 76–93.

Ковалев М.В. «На этих съездах мы растем и в своих, и в чужих глазах...»: из истории научных коммуникаций русской эмиграции (1921–1930) // Россия XXI. 2013(б). № 5. С. 84–107.

Ковалев М.В. «Издание исторического журнала, посвященного прошлому России… является… необходимым»: Документы Славянской библиотеки в Праге о несостоявшемся проекте российской научной эмиграции (1937 – начало 1940-х гг.) // Отечественные архивы. 2014. № 5. С. 84–99.

Ковалев М.В., Лаптева Т.Н. «В Москве я был последний раз ровно 50 лет назад…» Из переписки А.В. Флоровского с советскими историками В.Т. Пашуто, А.А. Зиминым и Е.П. Подъяпольской // Исторический архив. 2014. № 4. С. 66–87.

Ковалев М.В., Мирзеханов В.С. Давид Давидович Гримм // Вопросы истории. 2016. № 1. С. 19–33.

Культурная память и мемориальные коммуникации в современных учебниках и учебной литературе: опыт России и Западной Европы / Под ред. Н.И. Девятайкиной. Саратов: ИЦ «Наука», 2012. 456 с.

Нагорная О.С. Восточногерманские студенты в СССР 1950-60-х гг.: транснациональные пространства и социалистические «сети» // Исторический журнал. 2013. № 5. С. 531–540.

Нагорная О.С. «…Когда СССР стал сильным и могучим… многие народы нуждаются в нашей дружбе»: аспекты изучения культурной дипломатии в социалистическом лагере (1949–1989) // Диалог со временем. 2015(а). № 53. С. 269–278.

Нагорная О.С. Нелегальный автостоп: путешествие из ГДР в СССР в 1972 г. // Вопросы истории. 2015(б). № 10. С. 37–45.

Соломонов В.А. Исторический факультет Саратовского государственного университета: время, события, люди // Известия Саратовского университета. Новая серия: История. Международные отношения. 2007. Т. 7. № 2. С. 5–28.

Штеллнер Ф. Династическая политика Австрийской, Прусской и Российской монархий в XVIII веке: сравнительно-исторический анализ // Россия XXI. 2012. № 4. С. 82–109.

Штеллнер Ф. Династическая политика в начале правления Елизаветы Петровны // Россия в XVIII столетии. Вып. IV. М.: Древлехранилище, 2013. С. 114–129.

Штеллнер Ф. Династический аспект внешней политики Петра III // Российская история. 2014. № 4. С. 70–79.

Stellner F. Rusko a střední Evropa v 18. století. I. Díl. Praha: Nakladetelství SETOUTBOOKS.CZ, s.r.o., 2009. 332 s.

Stellner F. Rusko a střední Evropa v 18. století. II. Díl. Praha: Nakladetelství SETOUTBOOKS.CZ, s.r.o., 2012. 272 s.

Stellner F. Car je mrtev, at’ žije carevna! Převraty na ruském dvoře v 18. století. Praha: Lidové noviny, 2014. 502 s.

Szobi P. Založení a počátky vysoké školy ekonomické v Berlíně // Dějiny VŠE v Praze I. Cesta ke vzniku VŠE v Praze. Historie vyššího ekonomického školství v českých zemích v situačním kontextu ve vybraných státech střední Evropy. Praha: Nakladatelství Oeconomica, 2014(а). S. 231–240.

Szobi P. Between ideology and pragmatism: ČSSR, GDR and West European companies in the 1970s and 1980s // European Review of History. 2014(б). Vol. 21. № 2. S. 255–269.

Szobi P. a kol. Ekonomické, politické a sociální okolnosti založení VŠE v Praze. Praha: Setoutbooks.cz, 2015. 156 s.

REFERENCES

Abakumov O.Yu. Taynaya rol' aktera L. Shneydera (iz istorii zagranichnoy agentury III Otdeleniya) // Nikolayevskaya Rossiya: vlast' i obshchestvo. Saratov: Izd-vo SGU, 2004. S. 181–204.

Abakumov O.Yu. «…Chtob nravstvennaya zaraza ne pronikla v nashi predely». Iz istorii bor'by III Otdeleniya s yevropeyskim vliyaniyem v Rossii (1830-ye – nachalo 1860-kh gg.). Saratov: Nauchnaya kniga, 2008. 214 s.

Abakumov O.Yu. Nemetskiy korrespondent russkoy gazety L. Shneyder o sobytiyakh 1849 g. v Berline // Rossiya – Germaniya: uroki voyny i mira: k 100-letiyu nachala Pervoy mirovoy voyny. Saratov: PIU imeni P.A. Stolypina, 2014. S. 90–96.

Galcheva T.N., Kovalev M.V. «...Chtoby sokhranit', sobrat' i (svoyevremenno) peredat' budushchemu». Perepiska A.P. Meshcherskogo s A.V. Florovskim (1956–1967) // Slavyanskiy al'manakh. 2014. № 1–2. S. 84–99.

Derbov L.A. Istoricheskaya nauka v Saratovskom universitete. Saratov: SGU, 1983. 152 s.

Dönninghaus V. «Chto russkomu khorosho, to nemtsu – smert'»? Zemel'nyye otnosheniya i agrarnaya reforma v nemetskikh koloniyakh Povolzh'ya (1900–1914 gg.) // Rossiya XXI. 2011. № 4. S. 82–101.

Dönninghaus V. Revolyutsiya, reforma i voyna: nemtsy Povolzh'ya v period zakata Rossiyskoy imperii. M.: ROSSPEN, 2015. 328 s.

Yermolayev V.A. «Bez gneva i pristrastiya»: Zapiski istorika / Podgot. teksta T.V. Shirokovoy, vstup. st., komment., ukaz. imen V.N. Parfenova i V.A. Solomonova. Saratov: Izd-vo SGU, 2009. 564 s.

Istoricheskaya pamyat' i strategii rossiysko-nemetskogo mezhkul'turnogo dialoga / Pod red. M.V. Kovaleva i I.R. Pleve. Saratov: Izd-vo SGTU im. YU.A. Gagarina, 2015. 256 s.

Istoricheskiy fakul'tet Saratovskogo gosudarstvennogo universiteta imeni N.G. Chernyshevskogo: 90 let / Sost. V.N. Parfenov, V.P. Totfalushin, M.V. Kovalev. Saratov: Tempus, 2007. 54 s.

Kovalev M.V. «Na etikh s"yezdakh my rastem i v svoikh, i v chuzhikh glazakh...»: iz istorii nauchnykh kommunikatsiy russkoy emigratsii (1921–1930) // Rossiya XXI. 2013(a). № 4. S. 76–93.

Kovalev M.V. «Na etikh s"yezdakh my rastem i v svoikh, i v chuzhikh glazakh...»: iz istorii nauchnykh kommunikatsiy russkoy emigratsii (1921–1930) // Rossiya XXI. № 5(b). S. 84–107.

Kovalev M.V. «Izdaniye istoricheskogo zhurnala, posvyashchennogo proshlomu Rossii…, yavlyayetsya … neobkhodimym»: Dokumenty Slavyanskoy biblioteki v Prage o nesostoyavshemsya proyekte rossiyskoy nauchnoy emigratsii (1937-nachalo 1940-kh gg.) // Otechestvennyye arkhivy. 2014. № 5. S. 84–99.

Kovalev M.V., Lapteva T.N. «V Moskve ya byl posledniy raz rovno 50 let nazad…» Iz perepiski A.V. Florovskogo s sovetskimi istorikami V.T. Pashuto, A.A. Ziminym i Ye.P. Pod"yapol'skoy // Istoricheskiy arkhiv. 2014. № 4. S. 66–87.

Kovalev M.V., Mirzekhanov V.S. David Davidovich Grimm // Voprosy istorii. 2016. № 1. S. 19–33.

Kul'turnaya pamyat' i memorial'nyye kommunikatsii v sovremennykh uchebnikakh i uchebnoy literature: opyt Rossii i Zapadnoy Yevropy / Pod red. N.I. Devyataykinoy. Saratov: ITs «Nauka», 2012. 456 s.

Nagornaya O.S. Vostochnogermanskiye studenty v SSSR 1950-60-kh gg.: transnatsional'nyye prostranstva i sotsialisticheskiye «seti» // Istoricheskiy zhurnal. 2013. № 5. S. 531–540.

Nagornaya O.S. «…Kogda SSSR stal sil'nym i moguchim… mnogiye narody nuzhdayutsya v nashey druzhbe»: aspekty izucheniya kul'turnoy diplomatii v sotsialisticheskom lagere (1949–1989) // Dialog so vremenem. 2015(a). № 53. S. 269–278.

Nagornaya O.S. Nelegal'nyy avtostop: puteshestviye iz GDR v SSSR v 1972 g. // Voprosy istorii. 2015(b). № 10. S. 37–45.

Solomonov V.A. Istoricheskiy fakul'tet Saratovskogo gosudarstvennogo universiteta: vremya, sobytiya, lyudi // Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya: Istoriya. Mezhdunarodnyye otnosheniya. 2007. T. 7. № 2. S. 5–28.

Shtellner F. Dinasticheskaya politika Avstriyskoy, Prusskoy i Rossiyskoy monarkhiy v XVIII veke: sravnitel'no-istoricheskiy analiz // Rossiya XXI. 2012. № 4. S. 82–109.

Shtellner F. Dinasticheskaya politika v nachale pravleniya Yelizavety Petrovny // Rossiya v XVIII stoletii. Vyp. IV. M.: Drevlekhranilishche, 2013. S. 114–129.

Shtellner F. Dinasticheskiy aspekt vneshney politiki Petra III // Rossiyskaya istoriya. 2014. № 4. S. 70–79.

Stellner F. Rusko a střední Evropa v 18. století. I. Díl. Praha: Nakladetelství Setoutbooks.cz, s.r.o., 2009. 332 s.

Stellner F. Rusko a střední Evropa v 18. století. II. Díl. Praha: Nakladetelství Setoutbooks.cz, s.r.o., 2012. 272 s.

Stellner F. Car je mrtev, at’ žije carevna! Převraty na ruském dvoře v 18. století. Praha: Lidové noviny, 2014. 502 s.

Szobi P. Založení a počátky vysoké školy ekonomické v Berlíně // Dějiny VŠE v Praze I. Cesta ke vzniku VŠE v Praze. Historie vyššího ekonomického školství v českých zemích v situačním kontextu ve vybraných státech střední Evropy. Praha: Nakladatelství Oeconomica, 2014(а). S. 231–240.

Szobi P. Between ideology and pragmatism: ČSSR, GDR and West European companies in the 1970s and 1980s. // European Review of History. 2014(б). Vol. 21. № 2. S. 255–269.

Szobi P. a kol. Ekonomické, politické a sociální okolnosti založení VŠE v Praze. Praha: Setoutbooks.cz, 2015. 156 s.