«ВОЕВОДА ПАЛЬМЕРСТОН»: ОБРАЗ АНГЛИЙСКОГО ПОЛИТИКА В РОССИИ XIX В.
“Voyevoda Palmerston”: the image of a British politician in the 19th c. Russia

Известные люди остаются в истории под двумя типами номинаций: официальные и неофициальные имена. Достаточно вспомнить о канцлере Германской империи Отто фон Бисмарке, прозванном Железным канцлером, о Людовике XIV, вошедшем в историю как «король Солнце», или о «Красном кардинале» Ришелье. Второе имя отражает и фиксирует актуальные для общественного сознания положительные и отрицательные особенности личности. Для исследователя обе номинации значимы, поскольку реальные действия, функции и вклад исторического лица определяются в двух основных, по-разному взаимодействующих друг с другом плоскостях: в сфере реальных поступков и в области восприятия этого лица обществом.

Ученые, как правило, концентрируют свое внимание на первом аспекте, а второй – зачастую не учитывается. Между тем, именно он наиболее отчетливо демонстрирует характеристики роли и места лица в историческом процессе или те особенности, которые намеренно, с теми или иными целями, приписываются ему определенными политическими кругами. Второй аспект выявляет специфику взаимодействия между историческим лицом и социумом, тем самым дополняя историческую картину до максимально возможной степени объемности, при создании которой значимы каждый факт, оценка, упоминание и любой штрих.

Британский политик Генри Джон Темпль виконт Пальмерстон (1784–1865) имел множество неофициальных наименований, что является показателем его популярности, влиятельности и высокой степени включенности в исторический процесс. На это обращают внимание многие исследователи, отмечая, что Пальмерстон «входит в десятку самых выдающихся государственных мужей Великобритании всех времен. Если бы в XIX столетии существовала книга рекордов Гиннесса, он вошел бы в нее, и не в одной номинации»¹. В прессе, частной переписке и дневниках XIX века его имя упоминалось с завидной регулярностью.

Факты политической жизни Пальмерстона достаточно известны в отечественной и зарубежной историографии² и не являются предметом настоящей статьи. Здесь мы сконцентрируемся на одном из неофициальных наименований Пальмерстона и проследим, какие из характеристик исторического лица в российской общественно-политической мысли XIX в. оно раскрывает. Это имя – «воевода Пальмерстон». Необходимо отметить, что это не единственная устойчивая номинация Пальмерстона. В будущем авторы планируют рассмотреть все существующие в отечественной общественно-политической мысли XIX столетия оценки Пальмерстона и создать полный образ, фиксирующий его восприятие российскими современниками.

Имя британского политика «воевода Пальмерстон» было и остается популярным в российском обществе. Конечно, современный уровень популярности несравним с тем, который присутствовал во второй половине XIX в., но отголоски всеобщего внимания, слышатся до сих пор в виде отдельных упоминаний в составе стихотворных строк, которые дали этому имени жизнь. Например, эпиграф ко второй части литературно-критической статьи А. Шмалько «Их ответ Чемберлену»: «Вот в воинственном азарте / Воевода Пальмерстон / Поражает США на карте / Указательным перстом». Или, М. Калашников и С. Кугушев в книге «Третий проект: точка перехода» пишут: «С 1830 по 1865 годы вождем британской олигархии, ее «венецианским дожем» выступает ученик Бентама и любитель спиритических сеансов (общения с духами мертвецов) лорд Пальмерстон. Это про него полтора века назад у нас пели частушку: «Вот в воинственном азарте // Воевода Пальмерстон // Поражает Русь на карте //Указательным перстом». А. Широкорад в предисловии к работе «Россия – Англия: неизвестная война, 1857–1907» приводит слова из песни 60-х гг. XIX в.: «И в воинственном азарте // Лорд британский Пальмерстон // Поражает Русь на карте // Указательным перстом»³.

Активное распространение этого наименования началось в 1854 г. В № 37 газеты «Северная пчела» без подписи было опубликовано стихотворение «На нынешнюю войну»: «Вот, в воинственном азарте, / Воевода Пальмерстон / Поражает Русь на карте / Указательным перстом. / Вдохновлен его отвагой, / И Француз за ним туда ж, / Машет дядюшкиной шпагой / И кричит:Ailons, courage! / Полно, братцы, на смех свету / Не останьтесь в дураках. / Мы видали шпагу эту / И не в этаких руках. / Если дядюшка безславно / Из Руси вернулся вспять, / Так племяннику подавно / И вдали не сдобровать / Альбион – статья иная – / Он еще не раскусил / Что за машина такая / Наша Русь, и в сколько сил. / То-то будет удивленье. / Для практических голов, / Как высокое давленье / Им покажут без паров! / Знайте ж – машина готова, / Будет действовать как встарь, / Ее двигают три слова: / Бог, да родина, да Царь!»⁴.

Стихотворение появилось в связи с Крымской войной и политикой Англии на Ближнем Востоке. Уже сам характер и обстоятельства публикации этого текста говорят о том значении, которое ему придавали издатели, и о той роли, которую они собирались на него возложить. Стихотворение опубликовано на первой странице официального государственного печатного издания сразу вслед за правительственными материалами и в семиотическом отношении имеет особенности передовой статьи. Стихотворение расположено так, чтобы четко показать читателю: перед Вами официальное мнение, которое намеренно зафиксировано в доступной широким массам форме для того, чтобы быть более понятным. Отметим, что стихотворная фиксация политических фактов в рамках различных поэтических жанров имеет существенно несходные идеологические составляющие. Подавая посредством легкого текста важные политические проблемы, правительство тем самым намеренно снижает их остроту и указывает на то, что в действительности серьезная проблема не является таковой. «Северная пчела» сознательно формирует ложное восприятие внешнеполитического события.

Авторство этого стихотворения приписывалось разным людям: актеру П. Каратыгину, флотскому офицеру А. П. Опочинину и малоизвестному поэту В. П. Алферьеву⁵. Примечательно, что благодаря «Критико-биографическому словарю русских писателей и ученых»⁶ автором текста считается В. П. Алферьев, в то время как отечественный публицист XIX века П. С. Усов даже в 1882 г. указывал, что «это стихотворение в свое время наделало много шума. Оно приписывалось разным лицам, но истинный автор остался мне неизвестным. Произведение было доставлено непосредственно Николаю Павловичу»⁷.

На вопрос об авторстве, издании и характере распространения этого текста существует и иной взгляд. Так, например, С. Н. Сергеев-Ценский в своем романе «Севастопольская страда» писал:

«Несмотря на патриотичность стишков, не уступающую в этом отношении солдатской песенке Горчакова, они все-таки были запрещены из видов чисто дипломатических, и автора их искали жандармы, поэтому он благоразумно скрыл свое авторство, а молва приписывала их то поэту-актеру Григорьеву, то Алферову, то Опочинину, то другим, а так как они были под запретом, то читались и распевались в светских гостиных... Музыку к ним написал Вильбоа.

Запрещая куплеты о Пальмерстоне, Николай, между прочим, считался и с ним самим. Он почему-то был убежден, что Пальмерстон, политика которого в двадцатилетнюю бытность его министром иностранных дел сводилась в сущности к покровительству либеральным партиям за границей, благоговеет перед ним лично и поэтому ничего во вред ему и России замышлять не будет»⁸.

С этими соображениями сложно согласиться. Необходимо обратить внимание на то, что перед нами художественный текст, который, хотя и претендует на элементы документальности, но первоисточником не является. Анализируемые события С. Н. Сергеев-Ценский описывал в 1937–39 гг., то есть спустя практически восемьдесят лет после Крымской войны и публикации стихотворения. Более авторитетной представляется информация П. С. Усова, тем более что С. Н. Сергеев-Ценский допускает неточности в именах (Алферьева называет Алферовым).

Вернемся к анализируемому стихотворению. Жанр текста определялся по-разному. Его называли песней, романсом, куплетами, частушкой, экспромтом. Эта жанровая неопределенность напрямую связана с тем, что текст существовал не только в печатном виде, но и в формате музыкального произведения. Неизменной оставалась лишь очевидная популярность текста, обусловленная несколькими факторами.

Публикация стихотворения была первым этапом в системе государственной пропаганды, призванной создать у российского общества строго определенное восприятие событий Крымской войны. П. С. Усов писал, что стихотворение «было напечатано в газете по высочайшему повелению. Оно было прислано в редакцию в следующем отношении из канцелярии министерства императорского двора за № 69. «Министр императорского двора, препровождая при сем в редакцию “Северной пчелы” стихи, объявляет, что государю императору было угодно, чтобы оные были напечатаны в означенной газете. За директора, начальник отделения Свечин»⁹.

Следующим этапом в пропагандистской кампании стало издание лубочных картинок. На них стихотворение было воспроизведено полностью под изображением, на котором Пальмерстон среди своих союзников с самонадеянным видом тычет указательным пальцем в карту России. «В арках домов, рядом с книжными ларями коробейников, появились, развешанные на прищепках лубочные картинки с изображением военного совета Англии, Франции и Турции перед картой России. Картинки сопровождались стихами Василия Алферьева»¹⁰. Параллельно создавались музыкальные произведения. Так, слова стихотворения были положены на музыку композиторов Жюля Бовери и Александра Ивановича Дюбока, свою интерпретацию предложил Константин Петрович Вильбоа. Написанный романс распевался повсеместно.

Все это вместе вызвало феномен долгосрочного закрепления текста в исторической памяти. Благодаря этому стихотворению имя Пальмерстона вышло за пределы дипломатического круга, политической элиты, аристократических салонов, литературно-издательских кругов и студенческих собраний. Оно стало известно самым широким слоям российского населения.

В семантическом отношении текст представляет собой жанровую зарисовку. Стихотворение состоит из двух четко обозначенных композиционных частей. В первой, меньшей по объему, воспроизводится окарикатуренная ситуация поведения противников России – Англии и Франции. Во второй части автор дает развернутую оценку их поведению. Он с легкой снисходительностью указывает на отсутствие у французов исторической памяти, а у англичан – способности перспективно мыслить и адекватно оценивать ситуацию. Характерно, что обвинение англичан сочетается с указанием на их практичность, тем самым ставя под сомнение наличие одной из национальных особенностей. Завершается стихотворение тем, что негативным чертам противников России противопоставлены позитивные характеристики русского народа. Они, по мнению автора, сводятся к тому, что все действия русского народа базируются на триаде «Православие, Самодержавие, Народность». Присутствие этих категорий в сознании народа определяет его непобедимость. Благодаря композиции текста оказываются контрастно противопоставлены гротескный образ «воеводы Пальмерстона» и сформулированный в идеологической категории образ русского народа.

Важно, что в данном случае «воевода Пальмерстон» отождествляется с Альбионом. В тексте он не просто политический деятель, а персонификация государства.

В тексте выражены ура-патриотические настроения, в рамках подобного патриотизма любой неприятель предстает в образе комического посягателя на незыблемые основы российской государственности.

Актуальность предлагаемого текста и характер существования его в социальной среде подтверждаются и упоминанием в ряде произведений авторов XIX столетия¹¹.

Различные способы трансляции текста помогали формированию образа: архаический, комический, самонадеянный агрессор, заслуживающий только осмеяния, деятель, которого нельзя принимать всерьез.

Перед нами далеко не единственный случай, когда в отечественной периодике фиксировались такие характеристики. Так, например, в 1854 г. газета «Северная пчела» называла Пальмерстона «поджигатель всех смут и всех революций»¹². Это позволяет утверждать, что стихотворение «На нынешнюю войну», с одной стороны, входило в комплекс широкой пропагандистской кампании, а с другой – в полной мере фиксировало составляющие этой кампании: ее основных участников, ключевые события и факты. Одним из двигателей политических реалий середины XIX в. являлся Пальмерстон. Российский дипломат и историк К. М. Базили, описывая политику Пальмерстона еще в конце 1830-х гг. в связи с кризисом в Османской империи, дал ему имя «Нестор европейских дипломатов»¹³. Подобная характеристика отражала действительную значимость британского премьер-министра в политической жизни Европы и спустя пятнадцать лет.

Благодаря пропагандистской кампании середины 50-х гг. XIX в. социуму навязывалось представление о Пальмерстоне как об азартном провокаторе, развязывающем международные конфликты, вовлекающем государства в войны, и реализующем исключительные интересы Англии на международной арене, не сообразуясь с потребностями подчиняемых народов. В российской общественно-политической мысли отсутствует «реальный Пальмерстон», а есть образ, созданный текстом.

У прессы достаточно много функций. Среди них наиболее существенными являются, во-первых, формирование ложного восприятия тех или иных событий, а во-вторых, создание и поддержание патриотических настроений и необходимого в данный момент образа врага. Публикация стихотворения «На нынешнюю войну», в принципе, отражает именно эти задачи. По данной проблеме в отечественной печати это была не единственная публикация, но именно она осталась в народном сознании и сформировала образ «воеводы Пальмерстона».

Сам образ включил в себя совокупность следующих характеристик: мужчина, обладающий властными полномочиями и способный к решительным и самостоятельным действиям, азартный провокатор, развязывающий международные конфликты, вовлекающий государства в войны, и реализующий исключительные интересы Англии на международной арене, не сообразуясь с потребностями подчиняемых народов, архаический, комический, самонадеянный агрессор, заслуживающий только осмеяния, деятель, которого широким слоям русского общества не рекомендовалось принимать всерьез. И в то же время, эта фигура постоянно популяризируется, что говорит о скрытом уважении и пиетете в России к британскому политику.

БИБЛИОГРАФИЯ

• Базили К. М. Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях. М.: Изд-во восточной литературы, 1962. 325 с.
• Венгеров С. А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. Т. 1. СПб.: Изд-во Семеновская типолитография И. Ефрона, 1889. 1200 с.
• Виноградов В. Н. Британский лев на Босфоре. М.: Наука, 1991. 159 с.
• Виноградов В. Н. Лорд Пальмерстон в европейской дипломатии // Новая и новейшая история. 2006. № 5. С. 182–209.
• Виноградов К. Б., Сергеев В. В. Лорд Пальмерстон. Жизнь и политическая деятельность // Новая и новейшая история. 1990. № 4. С. 154 – 176.
• Жолудов М. В. Пальмерстон и разработка внешнеполитической доктрины либеральной партии Великобритании // Внешняя политика Великобритании в новое и новейшее время. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1988. С. 25–45.
• Интерактивная иллюстрированная библиотека [М., 2005]. – Режим доступа: URL: http://www.x-libri.ru/elib/klsku001/ (время доступа 28.01.2011).
• Калашников М., Кугушев С. Третий проект. Тоска перехода // X-LIBRI МАЙОРА ТОМАСА.
• Кони А. Ф. Собр. соч. в 8 тт. Т. 2. М.: Юридическая литература, 1966. 504 с.
• Лакшин В. Я. А. Н. Островский. // Островский Александр Николаевич [М., 2009]. – Режим доступа: URL: http://az.lib.ru/o/ostrowskij_a_n/text_0830.shtml. (время доступа 28.01.2011).
• Северная пчела. 1854. № 37.
• Северная пчела. 1854. № 54.
• Сергеев В. В. «Странный либерализм» Лорда Пальмерстона // Национализм, консерватизм и либерализм в новой и новейшей истории Запада. Калининград, 1986. С 8–13.
• Сергеев-Ценкий С. Н. Севастопольская страда //Виртуальная библиотека [М., 2006–2010]. – Режим доступа: URL: http://virlib.ru/read_book.php?page=44&file_path=books/16/book07681.gz (время доступа 31.01.2011).
• Станюкович К. Севастопольский мальчик. М.: Советская Россия, 1985. 192 с.
• Усов П. С. Из моих воспоминаний // Исторический вестник. СПб., 1882. Февраль. С. 345–362.
• Федянова Г. В. Крымская война в русской поэзии 1850-х гг.: Автореф. дисс. … канд. филол. наук. Тверь, 2008. 16 с.
• Широкорад А. Россия – Англия: неизвестная война, 1857–1907 // Либрусек. – Режим доступа: URL: http://lib.rus.ec/b/147230/read (время доступа 28.01.2011).
• Шмалько А. Их ответ Чемберлену // Творческая мастерская «ВИТИМ» (М., 2002). – Режим доступа: URL: http://www.tm-vitim.org/rezonans/search/mode= show_article&a_id=561 (время доступа 28.01.2011).
• Bourne K. Palmerston: The early years 1784–1841. New York: Macmillan, 1982. 749 p.
• Brown D. Palmerston and the Politics of Foreign Policy, 1846–55. Manchester, U.K.: Manchester University Press. 2002. 239 p.
• Cargill W. Mehemet Ali, Lord Palmerston, Russia and France. Position of England, Turkey and Russia – Egypt and Turkey – Negotiations of Alexandria – Objects of Russia. Treaty of July 15, 1840. London: John Reid and Co. E. and T. Bruce, Newcastle-upon-Tyne. 1840. 96 p.
• Gueddella Ph. Lord Palmerston. 1784–1865. Lnd., 1950. 324 р.

• Webster Ch. The foreign Policy of Palmerston. 1830–1841; Britain, the liberal movement, and the Eastern question. London, G. Bell, 1851. 2 v. 914 p.